Женщина французского режиссера

Кадр из фильма. Фото с сайта kinopoisk.ru

Несколько примечательностей из жизни французов. Тот, кто знает их ближе, чем просто из книги или с экрана, скажет наверняка: «Жуткие картезианцы!» И с полной уверенностью утверждать, что суффикс –анц здесь не из слова за┘нцы, вот никак нельзя. Для пребывающих в блаженном неведении французы – сущие романтики. Ах, да, стоит оговориться, пока не поздно, речь же идет сугубо о мужчинах. Но что удивительно (кто учил французский язык – соврать не даст): картезианство картезианством, а глупости легче всего делать на французском. Попробуйте вспомнить, если случалось вам говорить на языке галлов: под милую картавость забываешься – и говоришь, и делаешь такое┘ нет, такое можно только по-французски.

Итак, французы, французские глупости или глупости по-французски. Режиссера Анну Фонтен они занимают, конечно, но как бы вдобавок, в придачу к французским женщинам и к женщинам вообще. В этом плане каждый ее фильм в чем-то сродни само-психо-анализу: несколько часов самокопания. Ироничного, задорного, а то и неприкрыто бесстыдного, без обиняков. В 2003 г. в фильме «Натали» она препарировала женскую суть при помощи Эммануэль Беар и Фани Ардан. Теперь у нее в кадре «Девушка из Монако» – совсем еще молоденькая Луиза Бургуан, по фильму – Одрэ. Шалая, вполне фонтеновская, перекличка с Одри Хепберн и ее Холли Голайтли в «Завтраке у Тиффани», который стараниями Трумена Капоте свет увидел аж в 1958 г. С тех славных пор образ изящной девушки-серцеедки, упиваясь своей реальностью, постоянно поворачивается в кинокамеру то одним боком, то другим. Примеров тому немало, как в Старом, так и в Новом свете. Но Фонтен не была б француженкой, если бы механистично цитировала американскую классику. Ее девушка тоже падка до мужеского внимания, сердца (перечислять можно и дальше, фантазию особо не ограничивая), с оговоркой на свою – французскую традицию. В том же 1958 г. в небезызвестном романе «Зази в метро» у Реймона Кено вскользь мелькает некая Жанна Лялёшер (с ударением на последний слог, у нас переводили и «Жанной Сиськиврось» и «Жанной Буфера», а то и вовсе «Жанной Потрясушкой»), женщина яркая, живущая не столько за счет мужчин, сколько ради них.

Так вот, Одрэ из Монако похожа и на Жанну тоже. Несколько обещающих взглядов – и благоразумный адвокат, который старше ее лет на двадцать, пропал, продавшись страсти с потрохами. Несмотря на предупреждения своего сумрачного телохранителя (у того интрижка с Одрэ случилась двумя годами раньше). «Ну, в самом деле, вы же разумный человек, должны понимать: она – из тех, с кем спят и все. Все просто, зачем усложнять?!» «Усложнять лучше, чем упрощать», – в унисон ему говорит Фонтен, и, разворошив пеструю палитру человеческих образов, достает со дна припрятанный заранее клубок проблемных рассуждений. Не сказать чтобы новых. Но в кино же, как в литературе, а в литературе, как в жизни: все уже было, не первую тысячу лет живем. Поэтому режиссер играет по правилам, работает над формой. С разным накалом выражают персонажи свое отношение к маскулинизации сексуального поведения женщин (женщина сама выбирает, приглашает, действует). Выражения эти тщательно упакованы в геометрию неравнобедренного треугольника, не совсем любовного, но не суть. Всем, конечно, известно уже, что треугольная геометрия в человеческих отношениях до добра не доводит, но опять же не суть. Анна Фонтен, на то она и Анна Фонтен: от пошлости, то есть от обыденности как-нибудь зрителя убережет. Не случайно после фонтеновской «огранки» Луиза Бургуан, которая до этого, как и ее «Девушка из Монако», всего лишь читала прогноз погоды на ТВ, тут же получила билет в большую киножизнь – номинацию на «Сезар» от Французской Киноакадемии. Как не случайно и то, что Фонтен прочно работает в жанре драмы, забавы ради смешивая ее иногда с комедией. Следующей ее женщиной станет, кстати, национальное достояние Франции – Коко Шанель, более чем достойный объект для психоанализа.