Искусство от ума

Кинетические фантазии Вячеслава Колейчука.
Фото предоставлено пресс-службой МГХПА им. Строганова

Выставка кинетиста Вячеслава Колейчука, отмеченного в 2000 году Госпремией, называется «Моя азбука» и приурочена к выходу одноименной книги и к 70-летию художника, которое праздновали в декабре. Показывают тут относительно немного, но достаточно, чтобы подивиться, как уходящие корнями в конструктивизм работы скрестили искусство с наукой и оказались перспективны для дизайна.

Чтобы представить изобретателя Колейчука, можно дать гиперссылку на его «Атом» 1967 года, вращавшийся над площадью Курчатова и подсвеченный прожекторами, – да тот не сохранился. Пленка и память пощадили вещи более, казалось бы, эфемерные: транклюкатор и гравицапа из фильма «Кин-дза-дза» – его рук дело. В 1960-х Колейчук входил в группу «Движение», в нулевых реконструировал для ГТГ эпохальную выставку ОБМОХУ (Общества молодых художников) 1921 года – где объединились, скажем, пространственные объекты Родченко и кинетические «самонапряженные конструкции» забытого сегодня Карла Иогансона. А еще Колейчук уже много лет то следит за движением света на стальном «Мёбиусе», то наблюдает за эквилибристикой своей «Стоящей нити».

Кинетический объект – штука, то заигрывающая с пространством, то стремящаяся его завоевать. Ногами кинетизм упирается, в частности, в конструктивизм. «Памятник III Интернационалу» Татлин задумал башней с вращающимися элементами – неудивительно, что Колейчук обыграл монумент, сделав стерео-картинку из наложенных друг на друга фото. Она-то и венчает выставку в тупике зала. Эта башня – сгущающее идеи пространство, такой театр, от которого, как от печки, пляшет фантазия. Колейчук, кстати, разрабатывал и идею «тотального театра» – поначалу как графическую модель, а несколько лет назад его «Тотальный театр» устраивал перформансы.

Бренды Колейчука – самонапряженные конструкции и стереографика – осваивают пространство двояко. Самонапряженные конструкции из зафиксированных вантами стержней иногда, кажется, опровергают законы физики. «Царапая» воздух уходящими в сторону конструкциями, они как-то удерживаются от перевеса и падения. Одни из них создают эффектный ажур теней, другие становятся «Самонапряженными колоколами», а третьи шутливо сформованы из ложек. Стереографика – ноу-хау Колейчука. Вот, скажем, достойный Венички Ерофеева объект «Три стакана» – один, настоящий, попирает стальной диск, на котором что-то выгравировано, и если включить мотор, диск начнет выделывать кругаля и из него «вырастут» еще два стакана – оптический обман, родившийся от движения и преломления света.

А можно озвучить пространство «Овалоидом», дюралюминиевой махиной с прорезями по краю и лежащими у подножия смычком, палочками с насаженными на них ластиками, пробками, камнем. Получается музыкально и вполне в традициях экспериментов, которыми активно занят не только знаменитый ансамбль Марка Пекарского, но и многие молодые композиторы.

Подвал Строгановки находится вдали от столбовых дорог contemporary art, хотя выставки тут проводят регулярно, площадку задействовали в биеннале. Вспомнить бы про колейчуковскую дату Третьяковке, тем более его объекты в экспозиции второй половины XX века встречают публику одни из первых – но музейщики проморгали. Показ в Строгановке – лишь выжимка. Впрочем, Колейчук не унывает и не без иронии рассказывает, как некоторым его идеям приходилось «быть в запасе» по многу лет, а потом проекты осуществлялись.