Григорий Заславский
Фото официального сайта Президента Российской Федерации
Стенограмма заседания Совета при президенте по культуре и искусству, которое состоялось в понедельник во Пскове, опубликована, и любой желающий может сам прочитать и еще больше полюбить любимых артистов и режиссеров. Или – не полюбить. В конце концов, актеров и режиссеров мы ведь полюбили не за эти их выступления. За другое.
Обидно было видеть, когда замечательный актер и худрук Театра Наций Евгений Миронов, начав с поддержки театров малых городов и опасного эксперимента по слиянию театров в Тюмени, в итоге свел свое выступление к просьбе помочь забрать у Татьяны Васильевны Дорониной три гаража, которые стоят на задах Театра Наций и принадлежат МХАТу имени Горького. Диалог этот уже вовсю цитируют в социальных сетях:
«В. Мединский. Она отказывается. Она говорит: пусть мне прикажет правительство.
Е. Миронов. Или вы, Владимир Владимирович. Она так и сказала: или правительство, или Владимир Владимирович.
В. Мединский. Она сказала, что только два человека: правительство или Владимир Владимирович, всё.
В. Путин. Правительство – это не человек, это организация.
Е. Миронов. Она об этом не знает.
В. Путин. Нет, она в курсе. Давайте поговорим. Видимо, есть какие-то у нее сомнения по поводу этого…
Е. Миронов. Она думает, что ее могут обмануть.
В. Путин. Она правильно думает на самом деле. У нее большой жизненный опыт».
Смешной диалог. Другие такими веселыми не были.
Встреча была посвящена развитию театрального дела, в первую очередь – в регионах, но – опять-таки любой желающий может, прочитав, понять, например, зачем у нас в стране финансируют театры, зачем вообще театр нужен. Не зрителям, которые покупают билеты и голосуют своим кошельком и ногами, а государству, которое когда платит, само должно понимать – зачем ему эти расходы. Может, и не такие большие в масштабах страны, но все-таки и не маленькие. На этот очень важный вопрос, мне кажется, Владимир Путин ответил. Потому что он сказал, например, что театр способствует повышению доверия между людьми, учит думать, сопереживать. Это всё – важнейшие вопросы для общества, если государство верит в то, что театр с такими задачами в России справляется, так это вполне достаточно для того, чтобы и дальше платить деньги, не сокращать бюджетную поддержку. Уже в самом конце заседания гендиректор «Мосфильма» и кинорежиссер Карен Шахназаров, предлагая в Год культуры, то есть уже в этом году, всячески поддерживать бюджетными деньгами гастроли наших театров в Украину, во все страны бывшего СССР, даже высказал мысль, не такую, на мой взгляд, и шальную, что если бы наши театры чаще выступали в Украине, может быть, не было сегодня такого жесткого там противостояния. В истории, правда, случалось, что спектакли, наоборот, будоражили публику настолько, что прямо из зала народ бежал на площади, но и то, что театральное искусство повышает в обществе толерантность, готовность выслушать другого и его понять, – тоже правда.
Самое сильное впечатление оставил сам Путин. Было видно, что он ждет сильных предложений, переспрашивал, когда хотел что-то уточнить, вообще – был включен с первой минуты и до конца встречи. С иронией реагировал, когда тот или другой мэтр с проблем глобальных, вправду важнейших для сегодняшнего русского театра, безо всякого антракта переходил к решению своих «бытовых» проблем. Гастроли, контрактная система, переход к которой в минувшем декабре отложен был на год, а сами поправки в трудовое законодательство так и не вышли на второе чтение в Госдуме, повышение эффективности театров, которое в регионах часто понимают как возможность слияния двух или трех театров в какое-то циклопоподобное театрально-концертное объединение. Вспомнив недавнее решение тюменского губернатора слить три театра, филармонию и ДК «Нефтяник». Один из участников справедливо заметил, что уже через год, к примеру, филармония может возмутиться: мы такие эффективные, незачем нам кормить своими честно заработанными деньгами убыточный театр кукол и т.д. Это совершенно очевидная и опасная перспектива. Евгений Миронов «замолвил слово» за тюменские театры, но тут же получивший слово директор тобольского театра, одна из «жертв» тюменской оптимизации, начал от всего сердца благодарить своего губернатора: «На самом деле у нас замечательный губернатор, он умеет слышать и слушать...» То есть и было-то хорошо, но станет, говорил он, еще хлебнее и лучше, и «на творческую составляющую никто не посягает». Тут уже Путин не сдержался: «Знаете, вы не бойтесь испортить отношения с Владимиром Владимировичем, не со мной, а с губернатором Тюменской области. Вы скажите, есть проблемы в связи с этим чисто хозяйственным и финансовым объединением? Творческому процессу нанесен какой-то ущерб или нет? Я просто тоже хочу понять». Трудно защищать кого-либо от очевидной беды, если эту беду сами «утопающие» называют счастьем.
«Дело не в персоналиях», – заметил, в частности, режиссер и худрук Александринского театра Валерий Фокин. А на самом-то деле – как раз в персоналиях. Помню, как директор одного большого областного театра волновался перед приходом гостя, которого все уже видели будущим губернатором: прежний, который уходил в отставку, любил театр и помогал, чем мог. А что, если новый окажется поклонником фигурного катания? И все, театру не выжить! Губернатора в итоге там назначили другого, но, к счастью, и новый губернатор в помощи театру не отказал. Повезло. Фокин же поднял и вопрос о переходе (переводе) актеров на контракты: хочется, чтобы этот переход стал шажком вперед.
Очень хочется! Но ведь может выйти так, что переход на контракты отбросит наш театр, наоборот, назад. И снова Путин предложил не использовать «административный потенциал» – депутатское большинство в Госдуме, а провести там слушания, пригласить всех, кто «за» и кто «против», попытаться понять аргументы противников и убедить в своей правоте. Это правильно. Ведь контракты бывают разные: во Франции, например, актер, проработавший девять месяцев или больше 500 часов (спектакль или день репетиций может равняться и 12, и 8, и 5 часам), имеет право еще восемь месяцев после этого получать зарплату, не 100%, но большую ее часть. А были, например, контракты в России 150 лет назад, где антрепренер оставлял за собой право платить заболевшему актеру или не платить – по своему усмотрению. Так и было записано в контракте. То есть переход этот необходим, но он не должен отбросить русский театр на 150 лет назад, во времена дикой антрепризы.
Вернувшись к тюменской театральной оптимизации, президент заметил еще: «Вы знаете, дело ведь не только в культуре, но и в других отраслях у нас что часто происходит? Мне приходится в последнее время заниматься очень много оборонкой. Вот так называемая тыловая часть в разных силовых ведомствах у всех своя. Условно говоря, один и тот же пистолет покупают по совершенно разной стоимости разные ведомства». Вот она – специфика театра, где каждому – нужен свой пистолет, а единой бухгалтерии будущего театрально-концертного объединения, совершенно естественно, выгоднее закупить сразу на всех одинаковые пистолеты! И будет снова – как 150 лет назад, когда антрепренер Смольков в Нижнем Новгороде отказался давать рубль на секиру, потому что в театре уже есть пистолет. И Марию Стюарт в финале убивали из пистолета.
Ну, вот – примерно так.
