"Плохой конец заранее отбошен"

Свою книгу итальянский режиссер Джорджо Стрелер назвал «Театр для людей». Это было его творческое кредо. Современный театр все стремительней движется в сторону постдраматического театра, дающего возможности режиссеру изобретательно заменять авторский текст сценическим.

Петербургский театр имени Комиссаржевской отважно предложил спектакль про людей и для людей. В основе известный рассказ Александра Володина «Графоман», расширенный миниатюрами, стихами Володина, некоторые из которых в спектакле поются. Литературный консультант Дарья Голубева не поступилась вкусом. Все дополнения органично вплелись в сюжет. Постановщик Александр Баргман далеко не новичок в режиссуре, автор таких знаковых спектаклей, как «Иванов» Чехова, «Каин» Байрона, «Ночь Гельвера» Вильквиста и игравший в не менее знаковых спектаклях. Достаточно назвать спектакль Александринского театра Григория Козлова по Гофману «P.S. композитора Иоганнеса Крейслера, его автора и их возлюбленной Юлии». Список далеко и не полный и субъективный. Вынесем за скобки награды и регалии Баргмана, кроме одной – ныне он главный режиссер академического театра имени Комиссаржевской.

Графоман Мокин (Сергей Бызгу), скромный инженер по технике безопасности в конструкторском бюро, понимает свою ненужность, относясь к себе с грустной иронией и не только по этой причине. При всей внешней непохожести актера на Володина, есть в его личности общее с Володиным - , поэтическое восприятие жизни и людей, благодаря чему ни чем не примечательные люди становятся интересными. Мокин (Бызгу) не похож на поэта. Но стоит только присмотреться, и в нем мгновенно угадывается Поэт. Каким образом этот лысеющий человек в мятом, фабричного изделия пиджаке, не пренебрегающий алкоголем создает такое впечатление? Благодаря удивительной открытости, пониманию людей с их горестями и болью за них. Эта боль других – сердцевина характера, созданного Сергеем Бызгу, роднящпя его с Володиным. Много лет назад Володин рассказал мне о встрече в Ленинграде с Эдвардом Олби: «Представляете, он шел по коридору гостиницы весь в слезах. Кто может себе такое позволить?» И я, писавшая диссертацию об Олби, выпалила: «Вы!». Такой открытостью актер наделил своего персонажа, дав нам возможность постоянно ощущать незримое присутствие Володина.

Александру Баргману удалось создать в этом много населенном спектакле ансамбль, что было нелегко. На сцене актеры не только разных театральных школ, но и разной выучки. Некоторым из молодых пока не достает профессионализма. Тем не менее, спектакль воспринимается как целое. Ближайшее окружение Мокина – его семья, жена и дочь. Они не похожи, потому что принадлежат к разным поколениям. Жена (Анна Вартаньян) – изысканная, нервная. Дочь (Варя Светлова) - угловатая девочка с ассиметричным лицом, придающим ей необыкновенную прелесть. Это классический тип Офелии, но XXI века, произносящей несколько ее реплик. Такая вот дочь у Мокина, своевольная, полюбившая женатого «авангардиста-плакатиста» (Родион Приходько) за его «талант» и, довольно быстро в нем разобравшись, покинувшая его. Мокин переживает разлад в семье: увлечение дочери, отчужденность жены. Свои невзгоды он переплавляет в поэзию - стихи и переписку с почитательницей его единственного опубликованного стихотворения Ириной Всеволодовной из Таганрога (Полина Шустарева). Актриса создала лирический образ странной женщины, существующей только в воображении Мокина.

Одна из самых запоминающихся сцен – знаменитая володинская миниатюра «Все наши комплексы», которую играют Анна Вартаньян и Маргарита Бычкова. Как правило, из Бычковой рвется ее темперамент. Режиссер его притушил, и мы увидели новую, лиричную, трогательную Бычкову с мягким юмором создавшую свой персонаж. Обе актрисы великолепно работают в дуэте, дополняя круг друга, придавая объем узнаваемой жизненной ситуации.

Почти все актеры играет по несколько ролей. Нельзя не отметить Елизавету Нилову, выразительно, с юмором сыгравшую Жанну, жену «плакатиста-авангардиста». Роль дает много возможностей для излишнего комизма, но вкус ни разу не изменил молодой актрисе.

Хотя на протяжении спектакля нам напоминают, что все происходит в 70-е годы, спектакль отнюдь не в жанре «ретро». Это современные люди в узнаваемых ситуациях, но в «декорациях» того десятилетия, воссозданных Анваром Гумаровом, художником по костюмам Никой Велегжаниновой и хореографом Николаем Реутовым. Атмосферу помогают создать композитор, он же пианист, Юрий Гомберг-Соболев и трубач Сергей Колосов. Нелишними в афише значатся консультанты по стилю Инна Лукина и Сергей Данишевский. И все же происходящее воспринимается, как сегодняшний день. Доктор Витольд Викентьевич (Денис Пьянов), лечащий от алкоголизма и запивший по-черному из-за бюрократических преград, - типаж, перешедший из советской эпохи в постсоветскую. Актер создает эксцентричный, но узнаваемый образ. А слесарь Николай (Анатолий Горин) – русский тип на все времена!

Но вернемся к Мокину, собравшемуся «к далекой возлюбленной» в Таганрог. Письма писала его жена. Для тех, не знал сюжета, это был просто подарок. Зрители торжествовали. Вот к чему стремился создатель эпического театра Брехт: «Плохой конец заранее отброшен,//Он должен, должен быть хорошим». Брехтовской поэтики в спектакле нет, но при большом желании можно считать песни зонгами.

Отложим на время «Человеческое, слишком человеческое» Ницше, отринувшего идеализм, и воздадим должное театру для людей.