Вечно серьезный шутник

Восьмидесятилетие – такой серьезный юбилей – не вяжется, не сопрягается с образом Ширвиндта. Что не мешает радоваться тому, что он с нами, – наоборот, хочется еще столько же ему пожелать. Ширвиндт – из тех, кого хочется чувствовать рядом, знать, что он к празднику появится на экране, скажет какие-то духоподъемные слова с печальной и все понимающей улыбкой, мол, живите долго – скажет он так, что понятно: в этой стране можно и долго, и коротко, а толку никакого. При этой его всегда спрятанной в кармане – а вернее, при его скрытой, недопроявленной улыбке – Ширвиндт не из тех, с кем борется власть. Наоборот, люди из властных коридоров с удовольствием спешат на премьеры в Театр сатиры, которым Ширвиндт руководит 14 лет. 

Власть с ним не борется, но и он не из тех, кого можно назвать ярым борцом с режимами. Он – из тех, кто борется молча. Он и не скажет ни слова, а все понятно. Мысли, как говорится, никуда не денешь. И мысли у него всегда имеются. Театр не всегда удается вести от победы к победе, а мыслей, остроумных, веселых, печальных, украшенных словечками, которые с 1 июля со сцены произносить нельзя, – этих мыслей у него не отнять, их у него есть. Как говорят в Одессе, хотя Ширвиндт – самый настоящий и коренной москвич.

Говоря о нем, редко почему-то вспоминают о школе, хотя его актерская манера, как говорится, обеими ногами стоит на вахтанговских принципах. Он много лет преподает в Щукинском училище, но главная школа, которую может дать большой актер, – его собственный пример. Ширвиндт – вахтанговец и по школе, и по духу праздничности, способности веселиться и веселить, пренебрегая тяготами и лишениями и смертельной опасностью. Он никогда, если память не изменяет, не играл героев Шолом-Алейхема, но даже в такой чисто британской истории, как «Трое в лодке, не считая собаки», был образцом не только британского юмора, но и гонцом из мира «нит гидайге» – тех героев, которые, как Тевье, не отчаиваются, даже когда все совсем плохо. На все происходящее, где бы ни оказывались его герои, он смотрит будто чуть-чуть со стороны, и эта позиция позволяет и ему самому точно оценивать ситуацию. И шутить даже тогда, когда, кажется, шутить уже поздно или еще рановато. С ним не страшно жить, поэтому и хочется, чтобы он как можно дольше был здоров. Из самых эгоистичных зрительских резонов.

«НГ»