Зачем нужна независимость?

Персонажи перформанса «Бро» – про Бродского. Фото с сайта www.gogolcenter.com

Первый форум независимых театров, который объединил около 40 частных трупп из регионов, в том числе из национальных республик России, состоялся на минувшей неделе в столичном Гоголь-центре. Худрук театра Кирилл Серебренников и театральный критик Павел Руднев готовили форум заранее, однако пришелся он ровно на тот момент, когда споры о творческой независимости в театральной сфере разразились с новой силой. О проблеме противостояния государственной монополии на театр, самоидентификации в культуре региона, заполнении важнейших пробелов в театральном ландшафте страны – об этом и поговорили на форуме.

Программу форума составили не только показы привозных спектаклей, но и выступления мастодонтов частной театральной инициативы в России. Опыт следующему поколению передали Елена Гремина (Театр.doc), Николай Коляда (Коляда-театр в Екатеринбурге) и Евгений Кулагин с Иваном Евстигнеевым («ДиалогДанс» в Костроме). Последние обращались к частным танцевальным коллективам, продвигающим в регионах contemporary dance. Его освоение даже сегодня у тамошнего зрителя происходит медленно, несмотря на появившиеся в конце 90-х очаги современного танца в том же Екатеринбурге или Челябинске. Несмотря на то, что многие частные театры сегодня в своем творческом коллективе имеют любителей или полупрофессионалов, в основе – это независимые труппы, созданные молодыми актерами и режиссерами для своих сверстников. На форум съехалась творческая неформальная молодежь с соответствующей риторикой: «В нашем городе в театры ходят только те, кому «за зо» (30+) и «за чо» (40+)». Они хотят менять ситуацию. Их местами бунтарский идеализм, который и создает эту притягательную для 20-летних смесь театра с рок-концертом, не прихоть вчерашних подростков. Это взвешенное решение разрушить устойчивый постсоветский стереотип культурной жизни в далекой провинции. Больше чем в десятке городов (от Краснодара до Тулы, от Тюмени до Воронежа) до сих пор не сдвинуто с мертвой точки то, что у нас давно стало нормой. Нет узаконенной альтернативы государственному театру с его зависимостью от консерватизма усредненной публики. На деле – это желание заниматься актуальным искусством в максимально близком диалоге со зрителем.

Но первое, с чем сталкиваются подобные инициативы, – это отсутствие интеграции в систему культуры (а значит и бесправие), власти их признавать не хотят, маститые театры глядят косо из профессиональной ревности. При всей социальной активности независимый театр (часто выступает как культурный эпицентр города) продолжает оставаться без внимания государства, или при смене чиновников наработанные договоренности уходят. Поэтому происходят абсурдные ситуации, какая случилась, например, с театром «Les partisans» из Ижевска, когда театр из Удмуртии впервые позвали на «Золотую маску», но привоз спектакля был на грани срыва, потому что правительство республики изначально не поддержало даже такой, казалось бы, выгодный региону шаг. И вопрос поддержки от правительства – рублем или площадкой – конечно, самый острый. Можно, конечно, тогда задать справедливый вопрос: почему независимые театры, гордые своей независимостью, при первой надобности бегут просить денег у государства? Ответ есть: сегодня частные проекты гораздо живее и эффективнее предложенных сверху или существующих стационарно. Те же «Les partisans» (на форуме труппа представила поэтический перформанс «Бро» с причудливой композицией по стихам и биографии Бродского) занимаются развитием феномена современной удмуртской драматургии – ее сегодняшний лидер Валерий Шергин. Театр «Новая драма» в Иркутске, видимо, единственное место в городе, где может прозвучать пьеса Ивана Вырыпаева «Июль», которой уже больше 10 лет. Моноспектакль по ней театр сыграл на форуме. Тут еще стоит сказать, что независимый театр – единственное порой место, где актер может реализовать себя по-новому, не уезжая в столицы.

Виктория Криницкая, актриса местного ТЮЗа, играет маньяка-некрофила с красными напомаженными губами в кромешной темноте, только ее лицо мертвенно подсвечено экраном ноутбука, откуда она считывает текст. Сначала думаешь, что спектакль не сильно будет отличаться от читки, уже начинаешь разочаровываться, но тут-то тебя актриса и ловит. Раскладывая по интонационным полочкам многосоставную терпкую вырыпаевскую фразу, аккумулируя внимание зрителей на кроваво-красных губах, которые она еще и еще раз обводит помадой после каждой новой жертвы на повороте сюжета, актриса словно затягивает все глубже в черноту сознания своего героя. Тут уже становится не по себе – темнота натурально сгущается в черной сценической коробке до предела, соседа-зрителя не видно, ты мучаешься вместе с глухим сумасшедшим маньяком на его койке – не можешь вырваться, актриса без пауз летит до финала, который и станет освобождением для всех. 

Дискуссию «Частный театр в России: опыт выживания», состоявшуюся на форуме, Кирилл Серебренников начал с личного опыта. «Я тоже прошел все стадии независимого театра. Сначала в ростовском университете, потом на съемных площадках, работая бесплатно и все создавая своими руками. Затем возникла «Седьмая студия» из моего курса в Школе-студии МХАТ. И я принял неожиданное для всех решение уйти в свободное плавание. В течение нескольких лет мы жили партизанским образом, сражались за жизнь, таскали какие-то лампы по помойкам, чтобы делать спектакли. Когда появились могущественные друзья, нам предложили пойти в бывший театр им. Гоголя». Затем худрук перешел к недавним, животрепещущим событиям. Полгода прошлого сезона Гоголь-Центр из-за образовавшегося финансового долга прожил, не сбавляя темпы, без бюджетных дотаций, по сути, приравнявшись к положению частного театра. 

Перекрытие кислорода происходит не только из-за отсутствия материальной поддержки, хотя это – первое, что заботит частные коллективы, вынужденные работать на самоокупаемости. И для частного театра, лишенного господдержки, вопрос свободы, кажется, не может касаться цензуры. Но недавняя история с Театром.doc, который два раза выгоняли из арендуемых городских помещений, как выяснилось, стала не единственной в стране. Тему негласной цензуры, которую государство распространяет даже на тех, кто не получает дотацию и не подписан под госзаказ, затронул Лев Харламов, руководитель нижегородского театра «Zooпарк»: «Независимый театр нужен для того, чтобы делать спектакли, которые невозможны в системе государственных театров, – это главное целеполагание. Но расскажу историю. Мы сделали специфический, но любимый публикой спектакль еще до всяких разговоров о запрете мата. И вдруг звонок из Министерства культуры, и через третьего человека мне передают: «Нужно закрыть этот спектакль». На вопрос «почему?» отвечают: «Нам не нужен этот спектакль в городе». Я пытался объяснить, что у нас нет с ними никаких отношений. На что был ответ: «Но мы же Министерство культуры. Мы должны следить». Спектакль мы так и не закрыли, но они нашли другие методы. Нам стали отказывать в площадках. Мы потеряли в Нижнем Новгороде возможность играть на государственных площадках».

Судя по четырем дням форума, главное, что нащупывается в этой волне решимости выживать во что бы то ни стало, делать театр на коленке, ощущать себя в кругу единомышленников, – это возврат к студийности и андеграунду 80-х, ответу на усталость от единой линии и пережевыванию традиций.