Юрий Александров Правительство России наконец приняло стратегическое решение о маршруте экспортного нефтепровода от восточносибирских месторождений. Незадолго до этого к конкурировавшим между собой проектам Ангарск-Дацин (Китай) и Ангарск-Находка добавился третий вариант - строительство нефтепровода от того же Ангарска до еще точно не установленного пункта, в котором он должен разделиться на две ветки: в Дацин и в Находку. Предложение носило явно компромиссный характер и потому оставило без ответа принципиально важный вопрос о том, какой из этих двух веток должно быть отдано предпочтение. Правительство сейчас расставило приоритеты следующим образом: Ангарск-Находка с ответвлением на Дацин.
У многих осталось впечатление, что, несмотря на декларированный правительством принципиальный выбор в пользу тихоокеанского маршрута, решение все же неокончательное и может быть изменено. В этом случае оно выглядело бы так: от предполагаемого пункта разделения сначала в Дацин и только потом в зависимости от успехов в изыскании нефти - в Находку.
Более полное прояснение ситуации ожидается в мае этого года, когда должна быть завершена разработка Энергетической стратегии РФ до 2020 г. К 1 мая соответствующим ведомствам поручено предоставить правительству все необходимые обоснования. На это же время намечен визит в Россию генерального секретаря Коммунистической партии Китая и председателя КНР Ху Цзиньтао. Отнюдь не очевидно, впрочем, что это событие может серьезно повлиять на уже принятое принципиальное решение. Хотя Россия связала себя предварительными обязательствами в отношении поставок нефти в Китай, маршрут на Дацин наряду с преимуществами имеет и недостатки, относящиеся скорее к области экономической стратегии и геополитики, чем сравнительно краткосрочных экономических расчетов.
Некоторые соображения на этот счет представил глава государственной "Роснефти" Сергей Богданчиков, однозначно поддерживающий вариант Ангарск-Находка и возражающий против односторонней ориентации на Китай. Действительно, в отношении Китая имеются определенные политические обязательства, но зато от Японии можно ожидать очень сильной финансовой поддержки. Видимо, не случайно появилась информация, что на переговорах высокопоставленных российских и японских государственных деятелей японская сторона высказала готовность полностью гарантировать финансирование тихоокеанского проекта.
Этот вариант также фактически предполагает, что большая часть нефти пойдет в тот же Китай, и обязательства перед ним можно выполнить, не блокируя трубу только китайской территорией. При этом исключается монополизм покупателя - а в случае с Китаем такой монополизм может проявиться на фоне его общей политики недопущения России на свои рынки. Поэтому экспорт нефти в Китай означает только деньги и некоторые политические приобретения, но не сулит особого прогресса в развитии серьезных экономических отношений.
Выход к Тихому океану создал бы определенную страховку в отношении варианта экспорта российской нефти в западном направлении - на восточное побережье США. Дело в том, что мурманский вариант фактически предполагает сильную зависимость от того, насколько американцы будут готовы покупать российскую нефть и менять технологии своих НПЗ для ее переработки. В отличие от этого в дальневосточном варианте предполагается диверсифицированный экспорт, при котором США окажутся только одним из потенциальных покупателей российской нефти.
Но при всей серьезности приводимых доводов в пользу тихоокеанского проекта на них обычно следует одно главное возражение: для него нет гарантированной нефти. Сейчас запасы нефти в регионе оцениваются в пределах до 1 млрд. тонн. По мнению министра энергетики Игоря Юсуфова, эта цифра может быть со временем удвоена, но такие прогнозы пока не имеют под собой твердой почвы в виде масштабных геолого-разведочных работ.
Еще один аспект проблемы мобилизации нефти - перспективы перераспределения ее потоков в масштабах, выходящих за пределы региона Восточной Сибири и Дальнего Востока. Возможности маневра такого рода не следует недооценивать. Возьмем пример от обратного. Говорят, например, что, если проект Ангарск-Дацин не будет принят, компании, заинтересованные в его реализации, могут ограничиться в Восточной Сибири поставками своей нефти из Юрубчанско-Тахомской зоны на Ачинский и Ангарский НПЗ, а наращивание добычи нефти в Западной Сибири - подчинить цели увеличения экспорта в США. Но ведь равным образом в принципе возможно повернуть часть потока западносибирской нефти в восточном направлении. Тем более что это позволило бы амортизировать определенные слабости мурманского проекта.
Все это делает свершившийся стратегический выбор правительства в отношении нефтепроводов на востоке страны неотъемлемой частью общей стратегии развития энергетической базы страны и ее социально-экономического прогресса на перспективу двух ближайших десятилетий. Такая стратегия должна предусматривать не только цели, к которым надо стремиться, но и - в максимально конкретизированном виде - средства, при помощи которых их следует достигать.
