О чем говорит поддержка хабаровских протестов

Фото Sefa Karacan/Anadolu Agency via Getty Images

Согласно данным свежего исследования Левада-Центра, 30% опрошенных считают, что в их городе или сельском районе возможны массовые выступления граждан против падения уровня жизни и в защиту своих прав. Это самый высокий показатель за год. Более того, почти треть опрошенных (29%) готовы принять в таких акциях участие.

Последняя цифра особенно значима. Так, в августе 2014 года лишь 8% ответили, что готовы участвовать в акциях протеста. Это был год присоединения Крыма, обострения отношений с Украиной и Западом, введения санкций и контрсанкций. К тому времени уже схлынула протестная волна 2011–2012 годов, было ужесточено законодательство о митингах. В июле 2018 года 28% сказали социологам, что могли бы протестовать. Речь идет о времени самого сильного разочарования в интенциях власти – сразу после избрания Владимира Путина на новый срок и объявления о пенсионной реформе.

Получается, что сейчас показатель готовности выйти на улицу даже выше, чем летом 2018 года (пусть и незначительно). Можно сказать, что это постпандемический экономический эффект. Более того, последствия простоя экономики граждане скорее всего еще не ощутили на себе в полной мере. Одновременно происходят события, за которыми граждане по всей стране так или иначе следят. Это протесты в Хабаровске, где жители возмущены арестом и отстранением от власти губернатора Сергея Фургала. Опрос Левада-Центра показал, что 26% следят за происходящим, 57% «что-то об этом слышали», 45% относятся к протестующим положительно и лишь 17% – негативно.

Значимый нюанс: протест в Хабаровске – политический. Конечно, вполне вероятно, что массовое недовольство имеет социально-экономическую подпитку, что мы наблюдаем высвобождение накопленной негативной энергии. Однако суть возмущения в том, что люди в регионе хотели бы самостоятельно определять, кто у них власть, и просто отказывать губернатору в новом мандате или требовать его досрочной отставки, если на поверхность всплывают какие-то компрометирующие его факты. Произошло пробуждение политической горизонтали – желания решать локальные проблемы на местах, не привлекая Центр, не получая оттуда ставленников.

Если почти половина опрошенных Левада-Центром симпатизирует протестующим в Хабаровске и заявляет об этом, это означает, что ход их мысли понимают и разделяют в других регионах. При этом привычная риторика власти, пропагандистское оформление такого рода акций, похоже, не работают или работают не так эффективно, как когда-то. Когда требования людей понятны многим их согражданам, протестующих очень сложно представить наемниками Запада, грантополучателями, «шакалящими» у иностранных диппредставительств, «оранжевыми революционерами». Ничего революционного в требованиях, звучащих в Хабаровске, нет, и граждане страны не видят в таких акциях ничего опасного, не замечают тревожного «раскачивания лодки».

Можно предположить: вероятно, эта риторика перестала работать в принципе, а не только в случае с Хабаровском? В конце концов в любом протесте, даже если волну ловят известные несистемные оппозиционеры, есть общепонятное социальное, экономическое, даже политическое зерно. Претензии гражданина к власти естественны, такие умонастроения не преступны, равно как и их декларирование.

Оценка происходящего в Хабаровске жителями других регионов дает власти повод задуматься. Ведь получается, что такие протесты пока еще локальны вовсе не потому, что россияне априори доверяют власти и в любом массовом возмущении видят подрыв устоев. Скорее они боятся последствий для себя лично, их отпугивает суровая реакция властей на подобные акции. Страх – эффективная сдерживающая мера, но хабаровская практика показывает, что и этот эффект ограничен.