Фото Reuters
В российском общественно-политическом дискурсе все чаще звучит мотив разочарования в Европе и Западе в целом. Представители власти говорят о том, что отношения вряд ли станут прежними, даже если санкции будут сняты. Доверия к западным валютам, по их словам, больше нет. Необходимости участия в работе европейских институтов – тоже: это Европе нужна Россия, а не наоборот. Дипломаты заявляют, что изолировать нашу страну Запад не может, потому что мир Западом не ограничивается. Если же Европа не захочет в обозримом будущем приобретать наше сырье, особенно газ, то Россия найдет других покупателей.
Намеки прозрачны и понятны. Альтернативный вектор – это Азия. Пусть не прозападные Япония и Южная Корея, но Китай, Индия, Индонезия, Малайзия, Вьетнам, Иран, страны Ближнего Востока. Экономическая переориентация влечет за собой и цивилизационную. Если Россия не может быть европейской страной, то будет азиатской. В конце концов, географически именно Азии принадлежит большая часть нашей территории.
Так ли все просто? Если брать не географию, а социокультурные паттерны, привычки мышления, то преимущественно азиатским в России кажется отношение к власти. Это наследие бурной истории, в особенности ее средневекового периода. Государство воспринимается как хозяин, который владеет всем, включая личные свободы, и может по своей воле (или заявленной необходимости) давать человеку что-то или отбирать. Эта ментальная тектоническая плита, и ее, по большому счету, не сдвигают смены политических режимов и общественных формаций.
Если считать это основным и главным, то путь России к азиатской цивилизации, конечно, прост и близок. Однако игнорировать другие значимые аспекты развития социума и культуры в нашей стране невозможно. Россия не один век – и вполне успешно – двигалась в сторону Европы. По-европейски устроены и организованы наши города (даже те, что расположены в азиатской части), наш быт, привычки питаться, одеваться, общаться. Пожар в Нотр-Дам россияне восприняли куда болезненнее, чем разрушение статуй Будды в Афганистане. Они могут отдыхать в Таиланде, но жить предпочли бы в Европе (если хотят уехать). Нельзя забыть и то, что Россия выросла в рамках христианской цивилизации, и в Азии просто нет таких стран. И даже экспорт коммунизма (рожденного в Европе) изначально был адресован Старому континенту.
Острая критика в адрес Европы со стороны российских властей зазвучала еще задолго до спецоперации в Украине и тотального охлаждения отношений. Москва, во-первых, упрекала европейские страны в геополитической несамостоятельности. Эти упреки звучат и сейчас. Во-вторых, российские власти и близких к ним идеологов, «лидеров мнений» раздражал либеральный общественно-этический курс Европы. Себя Россия видела не европейским маргиналом, а скорее потенциальным консервативным лидером континента. Неслучайными были тесные контакты с венгерским премьером Виктором Орбаном, правоконсервативными и правопопулистскими силами других стран.
Смена вектора на азиатский отменяет и эти устремления. Азия разнообразна, ее страны похожи друг на друга куда меньше, чем европейские, и Россию с ними не так много объединяет, как с Францией, Германией, Италией, Грецией и даже (или тем более) Польшей. Острый экономический интерес и геополитическая обида не отменяют всех сложностей интеграции в мир, где Россия, по большому счету, чужая, где есть свои очень амбициозные игроки, мотивы которых мы не всегда понимаем. И их интересы – в долгосрочной перспективе – вовсе не обязательно совпадают с российскими. Тактические нужды – едва ли хороший повод для цивилизационного переворота.
Ирина Акимушкина 
