В стеклянных подземельях жизни

Алексей Цветков – прямо из Нью-Йорка. Фото автора

В клубе «Дача на Покровке» в рамках цикла «Пункт назначения» нью-йоркский поэт Алексей Цветков представил свою новую книгу salvaveritate. Собралась любящая и внимательная к автору публика. Позже издатель и редактор книги Елена Сунцова отметила, что именно на подобных презентациях и «становится очевидным различие эмигрантской и нормальной публики».

salvaveritate – сборник стихотворных текстов, где мир выстроен согласно теории заменимости. Здесь любые живые существа по отношению друг к другу, будь то человек или моллюск, по сути идентичны перед истиной смерти, приход которой неизбежен. Жизнь воспринимается лишь как переходный этап, подготовка к единственно возможному состоянию, когда будут сброшены все личины, маски и наконец разольется «просто воздух», ведь только он невесом. Путь прозрения у каждого свой, но, начиная с момента рождения, «стережет жильца разлука», постепенно разъедает «сердце стремное из ртути», а там недалеко и до того, как «хрустнет грусть под колесом». Только тогда будет подведен столь ожидаемый, если не сказать предугадываемый, итог. Весь процесс существования превращается в фарс, становится карикатурным, лишается какого-либо глубинного смысла и скорее напоминает недолговечный лабиринт из стекла, ведущий к истине. «Там ящерицы в точности как мы/ (…) в стеклянных подземельях города/ (…) здесь время ветер но и он притих/ из глаз и спин мозаика на мили/ припоминай в слезах как мы любили/ в каком-то из стеклянных из таких».

Стремление к жизненной утопии свойственно человеческой натуре и может проявляться как явно, так и подсознательно. Однако, к сожалению или, наоборот, к счастью, понимание того, что «молва и слава медные гроши/ где голова за каждый хвост в ответе», со временем приходит и заставляет задуматься о конечности земного пребывания, в частности о собственной смертности.

Так, кружась в вальсе с лирическим героем Алексея Цветкова, собравшиеся в зале слушатели пытались выучить едкие па, раскрывающие тщетность жизни, которая хоть и казалась «положительной драмой», но отнюдь таковой не являлась. Или же вслед за поэтом вспомнить давно забытую «песню тоски по родине», начинающуюся со слов «стояла во поле ракита». В этот раз не могло обойтись и без любимых публикой текстов, высмеивающих известные философские школы и их основоположников. Например, о том, что «в мире истина фантом/ да и ту сыскать с трудом/ по расчетам Диогена вся вселенная дурдом». В стихотворениях Алексея Цветкова комичность философских методов выставляется на всеобщее обозрение, а их абсурдность выносится публике для дальнейшего вердикта. Действительно, «кто французскими словами в ком вообще такая прыть/ молвил мыслить значит быть?»

В завершение вечера Алексей Цветков, поддавшись уговорам своих поклонников, прочел несколько более ранних текстов.