Но голос – не убит

Юлия Теуникова рассказала про Катю Яровую – поющая поэтесса о поющей поэтессе. Фото автора

В рамках арт-проекта «Бегемот Внутри» прошел вечер цикла «Уйти. Остаться. Жить», посвященный рано ушедшим из жизни поэтам-бардам.

Поэтесса Наталья Рожкова познакомила собравшихся с подробностями жизни и творчества Александра Алона (1953–1985). Ее выступление предварялось аудиозаписью «Песни о Иерусалиме». Рожкова рассказала, что Алон в 18 лет эмигрировал в Израиль, поскольку «искал новые впечатления», «объездил весь мир», а «по характеру был борец за справедливость». Его жизнь оборвалась во время концерта в Нью-Йорке: «Они пришли с женой в гости, на квартиру напали гангстеры, Алон погнался за ними и получил смертельный удар ножом». 

За два часа до трагедии поэт отнес в газету стихотворение «Голос». Там, по словам Рожковой, «были почти пророческие строки»: «Один из нас ушел, и нет его на свете, / Но голос – не убит, / Но голос – это я!»

О поэте и бас-гитаристе группы «Пожарный кран» Илье Тюрине (1980–1999) рассказал поэт и культуртрегер Борис Кутенков. Он, разумеется, сделал акцент на поэтическом творчестве музыканта, во-первых, потому что в песнях, по его словам, он мало что понимает, а во-вторых, потому что «поэт-бард – двусмысленное определение, в нем всегда слышится какое-то принижение поэта». Выступающий охарактеризовал Тюрина как «беззаконную комету», провел параллели с «рано ушедшими героями антологии» Игорем Поглазовым (1966–1980) и Владимиром Полетаевым (1951–1970): они, мол, «залетели в наш земной мир, выполнили какое-то очень странное предназначение, оставили удивительное наследие совершенно не по возрасту и упорхнули». В завершение выступления Кутенков прочитал стихотворение, написанное Тюриным за три года до смерти, воспринимаемое многими как эпитафическое и даже как визитная карточка поэта: «Я уеду из дома, / Не услышав от стен / Ни добра, ни худого: / Насовсем, насовсем… // Там, за парой балконов, / Различимых к утру, / Тело станет законным. / Значит, я не умру…»

Филолог и поэтесса Елена Кукина коснулась биографии Геннадия Шпаликова (1937–1974), который был не только поэтом, но известным киносценаристом («Я шагаю по Москве», «Я родом из детства», «Ты и я», «Долгая счастливая жизнь», «Застава Ильича» («Мне двадцать лет»), «Пой, песня, пой», «Причал»). Кроме прочего она сказала, что Шпаликов, у которого не состоялась военная карьера («повредил ногу на учениях и был комиссован»), ответственно относился к воинскому долгу: «Песню «Яблони и вишни снегом замело» он сопровождает характерным посвящением «Солдату Булату Окуджаве и солдату Петру Тодоровскому…» По словам Кукиной, стихи Шпаликова кинематографичны, в них «видится и наезжающая камера, и нарративность, и сюжетность». Кукина вспомнила слова Шпаликова, сказанные, когда тот «уже скитался и жил возле пельменных в Сокольниках»: мол, если бы каждый, кто исполняет его песню «Я иду, шагаю по Москве», дал ему по рублю, он стал бы миллионером.

Об Ольге Подъёмщиковой (1961–2000) также рассказала Рожкова. По ее словам, друзья называли Ольгу «последней декабристкой», поскольку та «поехала на станцию Зима Иркутской области вслед за сосланным туда первым мужем-литератором». Однако потом пришлось уехать в Москву, поскольку «дочери требовалось серьезное лечение». Завершила свое выступление Рожкова чтением стихотворения Подъёмщиковой: «О Господи, прости меня безвестной – / лесной тропой или бродячим псом. / Дай я пройду Твоим сосновым лесом / и к храму обращусь еще лицом…»

Об умершей от рака Кате Яровой (1957–1992) рассказала музыкант, исполнительница собственных песен Юлия Теуникова. Она знала поэтессу лично и рассказала много деталей из ее жизни, которым сама была свидетельницей. Дар писать песни к Яровой пришел в 23 года, когда она родила дочь. Раньше казалось, что «сатирические песни» Кати умрут вместе с ней, а «останутся только лирические», однако получилось иначе. Фирма «Мелодия» предлагала ей выпустить диск только с ее лирикой, но она отказалась со словами, что это только пол-лица. Яровую, по мнению Теуниковой, сопоставить можно «только с Галичем».