Сергей Шаповал
Александр Харичев: «До нас доходят суммы, несопоставимо меньшие, чем обещанные».
Фото Артема Житенева (НГ-фото)
– Александр Дмитриевич, могли бы вы сказать несколько слов о деятельности Государственной комиссии по химическому разоружению?
– Наша комиссия была создана в апреле 2001 года, ее председателем является Сергей Кириенко. Выбор пал на него, поскольку большинство арсеналов, где хранится химическое оружие, находится на территории Приволжского федерального округа. В комиссию входят представители – на уровне заместителей министров – министерств и ведомств, участвующих в Федеральной целевой программе уничтожения химического оружия, и представители регионов на уровне губернаторов. Общественные организации представлены «Зеленым крестом». Это самая крупная из российских экологических организаций, которая занимается этой темой. У комиссии две основные функции: определение государственной политики в этой области и координация действий между ведомствами и регионами.
За время существования комиссии состоялось восемь заседаний, на которые, кстати, всегда приглашалась пресса. К важным достижениям комиссии можно отнести решения по пуску объекта в поселке Горный Саратовской области, проверке всех его систем и так далее. Рассматривалось большое количество вопросов, связанных с приоритетами финансирования. Скажем, в прошлом году на систему безопасности было запланировано 100 миллионов рублей, а Государственная комиссия рекомендовала «Росбоеприпасам» увеличить эту сумму в три раза.
– Более десяти государств объявили о сотрудничестве с Россией в области уничтожения химического оружия. Как осуществляется помощь?
– На уровне декларации эта помощь должна составить около 1,3 миллиарда долларов, но реальность совершенно иная – Россия получила менее 200 миллионов. Дальше еще интереснее. США в прошлом году обещали выделить 230 миллионов долларов, законтрактовано лишь 20 миллионов. Это то, что российским подрядчикам действительно проплачено по контрактам. В этом году нам обещано 200 миллионов, у нас есть основания скептически относиться к этому обещанию. Если взглянуть на реально выполняемую программу, то обнаружится, что 80% средств, выделяемых на химическое разоружение, – это российские бюджетные деньги. Все страны, обещавшие нам помощь, суммарно дают не более 20%. Нами предпринимаются шаги и в этом направлении. Кириенко встречался с Кондолизой Райс и Колином Пауэллом, вел переговоры и в других странах. Это дало свои результаты. К 2001 году помощь США на уничтожение российского химического оружия была «заморожена», с Россией в этой области сотрудничали лишь шесть стран, в 2002 году американцы пересмотрели свое решение и международная помощь составила 14 миллионов долларов, в 2003 году – 60 миллионов, с Россией в области химразоружения сотрудничают уже 13 государств. В этом году мы рассчитываем на 300 миллионов, есть такое обещание.
– Такая сумма, видимо, маловероятна?
– Думаю, маловероятна. Но надо сказать, что США начинают сотрудничать с нами более активно. Какая у них была система? Конгресс выделяет деньги, они приходят в Министерство обороны. На территории России американские власти имеют генерального подрядчика – фирму «Парсонс». Дальше деньги переводятся в «Парсонс», а фирма уже организует с российскими компаниями действия по проекту. В результате до нас доходят суммы, несопоставимо меньшие, чем обещанные. Порядочнее действуют немцы, объявленные ими суммы переводятся практически в полном объеме. Поэтому объект в Горном сдали, поэтому есть надежда, что объект «Камбарка» в Удмуртии будет построен в срок. Немцы действуют следующим образом. Они тщательно выясняют, какое оборудование необходимо на объекте, в Германии проводятся конкурсы, немецкие компании изготавливают это оборудование и поставляют нам. Эта схема хорошо работает. Если же говорить в общем, то разговоры о большой международной помощи в деле химразоружения, мягко говоря, преувеличены. Особенно это относится к США, которые выполняют свои обещания процентов на 40.
– У вас есть версии, почему именно такое сотрудничество сложилось с американцами?
– Я могу предположить, что деньги у них либо исчезают, либо придерживаются, чтобы быть использованными в качестве своеобразного крючка: вы эти деньги получите, поэтому в таком-то деле вам нужно быть посговорчивей.
– А как вы относитесь к такому объяснению: американцы не выполняют своих обязательств, потому что убеждены, что деньги все равно в России разворуют, такой опыт у них уже есть?
– Эта версия несостоятельна. То, о чем вы говорите, США никоим образом не пугает. Все финансовые потоки контролирует их фирма, которая в России выступает генеральным подрядчиком. Более того, в контроле над целевым использованием средств участвует наша Счетная палата, которая имеет соответствующие договоренности с Контрольным управлением США. В прошлом году наша комиссия обратилась в Счетную палату с просьбой провести проверку на предмет целевого использования бюджетных средств на строительстве в городе Щучьем Курганской области. Были выявлены нарушения, после чего сменилось руководство «Росбоеприпасов», были произведены смены подрядчиков в Щучьем. Механизм был отрегулирован. Американцы прохождение своих денег контролируют постоянно. Система выдачи грантов и отчетности по ним в России ими уже отточена. В нашем случае американская фирма «Парсонс» заключает договор с российской строительной компанией, перечисляет ей деньги за выполненные работы, российская компания предоставляет тщательный отчет фирме «Парсонс». Утечка невозможна! Деньги не проходят ни через нашу комиссию, ни через «Росбоеприпасы». «Росбоеприпасы» контактируют с Пентагоном на уровне подписания соглашения, а с фирмой «Парсонс» на уровне утверждения технического задания. Дальше «Парсонс» работает непосредственно с подрядчиками.
– Выходит, за сложившейся ситуацией стоит некое политическое решение?
– Исключительно. Ведь проблема разоружения связана с целым комплексом проблем. Они решаются Организацией по запрещению химического оружия. У США есть свои интересы, связанные с собственными объектами. Им нужны определенные решения ОЗХО, которые не будут приняты в случае возражений одной из ведущих стран. Позиция России оказывается очень важной. И здесь обещанная финансовая помощь может выступить стимулятором правильного, с точки зрения американцев, поведения России в ОЗХО. Это финансовый рычаг, который пока не работает. Россия в деле химического разоружения проявляет жесткую позицию. Мы действительно ничем не связаны. Вот, например, строительство в Щучьем, которое является российско-американским проектом. В сентябре прошлого года Конгресс США санкционировал выделение 547,7 миллиона долларов на программу уничтожения химического оружия в России, из них 498,37 миллиона – на строительство Щучанского объекта, что составляет 50% от оценочной потребности денежных средств на создание объекта. Вторую половину должны обеспечить мы вместе с европейскими странами. На 1 марта 2004 года заключено контрактов на выполнение работ, поставку оборудования и материалов для строительства на сумму 96,6 миллиона долларов, из них реально оплачено 83,5 миллиона. Что составляет 8,5%!
– В конце прошлого года в «Вашингтон таймс» появилась статья, в которой опять припомнили Сергею Кириенко, который в 1998 году был премьер-министром, получение от МВФ 4,8 миллиарда долларов, якобы впоследствии пропавших. Как вы полагаете, это может быть связано с деятельностью вашей комиссии?
– Эта история возникает, кажется, уже в третий раз. Все в ней проверено вдоль и поперек. Существует версия, что это может быть связано с процессом химического разоружения. Такая реакция американцев может быть связана с нежеланием выделять средства на уничтожение химического оружия в России. Этим они могут попытаться объяснить, почему, например, в прошлом году не было выделено 140 миллионов долларов. Это удобный аргумент. Я не могу настаивать на этой версии, но очень на то похоже.
– Что вы можете сказать о динамике и перспективах уничтожения химического оружия в России?
– По Конвенции о запрещении разработки, производства, накопления и применения химического оружия на его уничтожение отводится десять лет. В 2001 году фактически была сорвана Федеральная целевая программа по уничтожению химического оружия, Россия провалила первый этап (конвенция предусматривает четыре этапа) и практически вышла из правового поля конвенции. Международная помощь была заморожена. Вот такой была ситуация. Мы пересмотрели программу, сделали ее более реалистичной. Бюджетная статья на уничтожение химического оружия была увеличена в 12 раз. Американцы в 2002 году разморозили финансовую помощь. Мы уничтожили химическое оружие категории 2 и категории 3. В прошлом году был выполнен первый этап. В Горном был построен завод, на котором уничтожили 400 тонн иприта. Это предмет особой гордости: впервые в России за все постсоветское время государством был построен высокотехнологичный завод. Американцы, кстати, перешли на нашу технологию. Они использовали горячие технологии, теперь поверили в наш мокрый двухстадийный метод. Федеральная программа рассчитана до 2012 года, ОЗХО дала нам отсрочки по трем оставшимся этапам. Сейчас Россия и де-факто, и де-юре в графике. В 2005 году должен заработать объект в Камбарке, и уже понятно, что завод в Щучьем не будет достроен. К 2007 году мы должны уничтожить 20% химического оружия. Получается, что за следующие пять лет нужно будет уничтожить оставшиеся 80%.
– Это реально?
– Реально, если западные партнеры будут выполнять свои обещания.
