Лилия Мухамедьярова. – Владимир Александрович, отечественная политика (я имею в виду и партию власти, и оппозицию) сегодня действительно дрейфует влево?
– Да. И для этого есть фундаментальные причины, абсолютно объективные, не зависящие ни от Путина, ни от Зюганова, ни от Рыжкова. Во-первых, страна переживает нефтяной бум. Каждый, даже не очень интересующийся экономикой и политикой гражданин понимает – денег в стране много. Баррель нефти стоит 60 долларов, создан Стабилизационный фонд, существует профицит бюджета, досрочно погашаются внешние долги. И общество начинает на выборах, в курилках, на кухнях обсуждать левый поворот, который является неизбежным следствием в сырьевых странах при благоприятной конъюнктуре. То же самое происходило в Венесуэле в 70-е, во время нефтяного бума. То же самое происходит сейчас в Норвегии, где победили левые партии. Причем Норвегия является страной № 1 по уровню жизни, а правительство, обеспечившее этот уровень, проиграло выборы, поскольку левая оппозиция пообещала еще больше. То же происходит и у нас. Общество требует своей доли от нефтяного пирога. В этом плане Ходорковский совершенно прав: вся повестка дня и все ожидания смещаются влево.
– В какой степени и в какой форме государство готово поделиться с народом?
– Вопрос заключается в том, чтобы от этой дележки произошла польза. Далеко не факт, что, раздав нефтедоллары народу, мы обеспечим будущее страны. Недавно Институт комплексных социальных исследований РАН по заказу немецкого фонда Эберта провел огромное исследование «Собственность в глазах россиян». Социологи спрашивали: на что люди тратят деньги? Выяснилось, что прибавка последних пяти лет в основном потрачена людьми на потребление и почти не потрачена на знания и здоровье, то есть на долгосрочные инвестиции. Наше общество просто проедает этот нефтяной пирог. То же можно сказать о государстве. Среди нефтяных государств один из самых успешных примеров размещения средств – это Объединенные Арабские Эмираты. Они точно так же, как и мы, столкнулись с проблемой, куда девать деньги. Но у них есть четкая стратегия: они хотят стать фешенебельным курортным государством. Именно в это вкладываются нефтедоллары – в создание такого государства, которое может существовать и без нефти. Поэтому в Дубае лучшие в мире пляжи, отели, дороги и так далее. В России за годы нефтяного бума мы получили несколько сот миллиардов, может быть, несколько триллионов долларов от нефтяного экспорта. Вопрос: мы представляем себе, чем будем зарабатывать на жизнь, когда закончится нефть? Нет. И здесь я с Ходорковским не очень согласен, когда он говорит, что левый поворот – это неизбежность и поэтому победят «Родина» и коммунисты. Напротив, у либерального проекта шансов больше.
– Вы думаете, что Михаил Ходорковский в этой статье искренен?
– Он не лицемерный человек. Видимо, так же как и я, рассуждает: денег сейчас много, народ повысил свои требования, значит, популистские партии будут набирать вес. Но вот Левада-центр спросил граждан после его статьи: хотите ли вы, чтобы к власти пришли левые? Только 30% сказали «да». А 70% не хотят, чтобы к власти пришли левые. Люди все-таки помнят коммунизм, люди имеют кое-какую собственность. У нас достаточно прагматичный народ. И мне кажется, что если бы какая-нибудь политическая сила внятно ответила на вопрос, как надо оптимально вложить нефтедоллары по типу Дубая в будущее России, чтобы после исчерпания запасов нефти страна могла жить, как процветающее государство, – это было бы как раз то, что востребовано населением. И на этот вопрос можно дать вполне либеральный ответ.
– Почему же все-таки Ходорковский дал интервью газете «Завтра»?
– Потому что он действительно верит, что за левыми будущее, а я в это не верю. У нас разные взгляды.
– Сейчас на правом фланге остался только СПС. Интересы бизнеса больше некому представлять?
– На правом фланге не только СПС. Я считаю, что Республиканская партия – это правоцентристская партия. В нашей программе нет ничего похожего на левые взгляды. Мы предлагаем контроль за естественными монополиями, дебюрократизацию, образовательные кредиты – это все либеральные подходы. Например, можно вообще освободить весь малый бизнес от налогов – работайте, развивайтесь, потому что доходов государства с лихвой хватает. То, что собирает государство с малого бизнеса, – это ничтожная сумма по сравнению с тем, что имеет государство от энергетики. На вызов времени необязательно давать левые ответы. На эти вызовы можно и нужно давать либеральные ответы.
– Как вы оцениваете нынешний курс правительства, который многие почему-то называют левым и социальным?
– Курс правительства совершенно невнятный, и осмысленной стратегии я не вижу. Да, президент принял решение потратить 115 миллиардов рублей в год на здравоохранение, образование, жилищную политику и АПК, но рост тарифов в 2006 году съест 500 миллиардов рублей. Что тут левого?
– Как вы думаете, будет ли власть эксплуатировать левую идею на предстоящих выборах? Протянет ли она руку «Родине»?
– Власть не будет протягивать руку никому, кроме «Единой России». Администрация президента намерена сформировать де-факто однопартийную Думу. Нас ожидает огромная волна популизма. Даже в ельцинские времена, когда у государства фактически не было денег, популизм был очевиден: в 1996-м государство осуществляло огромные займы, чтобы поднять популярность власти. А уж в условиях, когда окажется несколько триллионов рублей в Стабфонде, 200–250 миллионов долларов золотовалютных резервов, 20–30 миллиардов долларов составит профицит бюджета, – власть обязательно перед следующими выборами превратится в писаную красавицу. Она будет помогать всем. Это будет абсолютно популистская политика, которая будет иметь успех. Поэтому смена власти при высокой цене на нефть – вещь маловероятная.
– Михаил Касьянов утверждает, что грядут досрочные выборы. Вы это допускаете?
– Думские выборы могут быть в любое время, но это не имеет никакого практического значения. При таком контроле над телевидением, административном ресурсе, массовых фальсификациях на выборах, при таком количестве нефтедолларов Кремль сумеет сохранить контроль над Госдумой, когда бы ни состоялись парламентские выборы. Другое дело, что я не понимаю, зачем ее распускать, – там и так конституционное большинство.
– Станет ли Касьянов, заявивший о намерении участвовать в президентских выборах, консолидирующей фигурой для оппозиции?
– Я думаю, что он рановато заявил о своем намерении – все-таки три года до президентских выборов, это очень много для России. Это означает, что если по кому-то жернова будут работать полгода до выборов, то по нему – три. Но в его положении есть и плюсы: он, безусловно, по многим параметрам подходит – хорошая профессиональная подготовка, опыт работы на высшем уровне, огромный денежный ресурс. Но его плюсы – одновременно и минусы: проблема репутации, проблема того, что он был вторым человеком при Путине, которого сейчас критикует, проблема связи с элитами 90-х и самая главная – отношение общества. Когда Касьянова сравнивают с Ющенко, то забывают о том, что уже за несколько лет до президентских выборов Ющенко был очень популярным политиком. Сегодня подобной популярности и поддержки у Михаила Михайловича нет.
– Претендует на эту роль и Михаил Ходорковский...
– Многое из того, что я говорил о Касьянове, относится и к Ходорковскому. Я лично поддерживал его выдвижение депутатом Госдумы, но ясно было, что администрация президента не допустит его участия в кампании как кандидата. Большой срок сам по себе лишает его возможности участвовать в публичной политике. Отношение общества к нему в основном негативное, он воспринимается как олигарх. Можно попытаться исправить этот имидж, но сделать это будет непросто. Тем более это непросто будет сделать в тех ужасных условиях, в которых он находится. Я думаю, что он размышляет над своей политической карьерой и пытается сформулировать ту платформу, которая позволила бы ему получить широкую поддержку в обществе, но реакция общества в данном случае непредсказуема.
