Станислав Минин.
Колумнист The New York Times Билл Келлер рассуждает о происходящем в России. Он вспоминает, как на закате СССР, находясь в Москве, размышлял о том, скоро ли сможет сложиться подлинный российский средний класс независимых, преуспевающих людей, который одновременно станет двигателем и доказательством вертикальной мобильности. Он рассказывает о своих знакомых российских инженерах, многие из которых были идеалистами в начале 90-х и стали потребителями в начале «нулевых». В то же время Келлер приводит пример предпринимателя Игоря, успешного бизнесмена, который также стал потребителем, но обеспокоен как культом потребления, «высасывающим души», так и повсеместной коррупцией. Игорь уехал с женой в Лондон, устав бороться с бюрократическим жульничеством, коррупцией и официозным стилем мышления работников собственной фирмы. Сегодня он с удовлетворением смотрит по телевизору репортажи с акций протеста в Москве, в вышедших на улицу видит молодых, образованных профессионалов и гордится тем, что его дочь Маша – среди них. «Это тридцатилетние горожане, - пишет Келлер. – Они уже достаточно взрослые, чтобы знать о мире вокруг России. И они слишком молоды, чтобы бояться или стать конформистами в советском духе». В России, пишет Келлер, вырос средний класс, но не появилось подлинной демократии. Для этого нужно поколение, рожденное «невинным». Дети Игоря или студенты тех преподавателей, которые ходили на митинги в начале 90-х, - свет в конце длинного постсоветского туннеля. «Ты можешь вытащить людей из системы, но не систему из людей», - пишет колумнист NYT.
Известный американский журналист Фарид Закария в заметке "Народ против Путина" на страницах журнала Time задается вопросом: могут ли протесты в России привести к каким-либо изменениям? Автор пишет, что в российских городах, как совсем недавно на Ближнем Востоке, люди выступают против выдавливания целых социальных групп из политической и экономической сфер. Еще одна аналогия – движущей силой протестов в России и «арабской весны» стала молодежь, пользующаяся социальными сетями и имеющая выход во внешний мир. И в России, и в таких странах, как Тунис и Египет вырос свой средний класс, хотя российскую экономику поднимали цены на энергоносители, а не структурные реформы. В России, пишет Закария, всегда было слишком много государства и слишком мало общества. Имеется в виду сила влияния на процессы, протекающие в стране. Гражданское общество всегда присутствовало и в путинской России, считает автор, но долгое время не имело никакого влияния. Сейчас это влияние растет. В то же время Закария обращает внимание на то, что ни в одной крупной нефтяной державе «арабская весна» не привела к смене режима. Например, все осталось по-прежнему в Алжире. Даже в Бахрейне режим уцелел. СССР, пишет автор, распался тогда, когда цены на нефть упали ниже 20$ за баррель. У гражданского общества в России появится реальный шанс изменить страну, если цены снова упадут.
Юлия Иоффе из Foreign Policy, делясь своими впечатлениями от митинга на проспекте Сахарова, отмечает, что по сравнению с 10 декабря «куда-то делись эйфория, возбуждение и гнев». Атмосфера была спокойнее, тогда как на Болотную площадь пришла «заряженная» публика. В то же время уверенность людей в своих гражданских правах укрепилась. Оппозиция ощутила вкус успеха. За те две недели, что прошли с митинга на Болотной, реакция властей отличалась беспорядочностью и паническими настроениями. Каждый мирный протест уменьшает возможность закручивания гаек властью. Системе приходится реагировать на недовольство людей и уступать им. Если участники этих новых протестов на своем опыте убедятся, что маленькие уступки превращаются в большой успех, то не исключено, что и политическая система вместе с политической жизнью станут, наконец, «нормальными».
