Светлана Гаврилина
В Петербурге можно найти и приметы современной «европейскости», и поблекшие осколки имперского прошлого.
Фото Интерпресс/PhotoXPress.ru
Пожалуй, нет другого такого города, о миссии которого не говорили бы так много при его появлении на карте России, как Петербург. Это не просто выход к морю и новые царские резиденции, а воплощение некоего замысла, который до сих пор до конца не разгадали. «Истинно в парадизе живем!» – восклицал Петр I среди домов с низкими потолками и маленькими окошками, в промозглом климате, нимало не напоминавшем парадиз (рай).
Привычный мем «окно в Европу» возник только с легкой руки Пушкина. Так, весь XVIII век проходил в борьбе между идеей создания роскошного фасада империи и небрежением к «чуждому» городу в пользу Белокаменной. Петербург удивлял многих иностранцев казарменностью и скучностью, тогда как Москва впечатляла экзотикой. «Европейскость» была скорее мечтой. Когда прозвище «окно в Европу» сменилось другими – «колыбель революции», «город трех революций» – по сути, с переездом ленинского правительства в Москву столица России вернулась туда, где и должна была быть.
Но выход к морю и наличие сильнейшей перед 1917 годом промышленности (ставшей основой ленинградской индустрии) никуда не делись. Самый северный из крупных городов мира, единственный миллионник на Балтике, стратегический плацдарм, культурно-исторический «бэкграунд» как своего рода альтернатива Москве. Все это делало Петроград-Ленинград-Петербург центром притяжения, хотя в конце СССР ему больше подходило название «великого города с областной судьбой» (как говорил писатель Даниил Гранин).
Перестроечные и первые постсоветские годы обнаружили нежелание Северной столицы мириться с этой судьбой. Питер примерял на себя звания «культурной столицы России», «банковской столицы России» и т.д. Мэр Анатолий Собчак старался создать образ блистательного города европейского и мирового значения. Но тогда же появился и ярлык «криминальной столицы» наравне с ремейками «Петербурга Достоевского» и «петербургских трущоб». Сейчас о пути города много спорят, но ясности нет.
В стратегии до 2030 года, принятой Смольным, тяжеловесно, но оптимистично говорится о миссии Питера: «Санкт-Петербург – многофункциональный город с комфортными условиями и высоким качеством жизни, вторая столица России, лидер региона Балтийского моря, форпост освоения Арктики, центр культуры, науки, образования, туризма и высокотехнологичной промышленности».
Но логичным выглядит звучавшее на одном из круглых столов мнение эксперта ДОРН (аналитическое бюро по транспортно-логистической тематике) Андрея Карпова: «Город отделен от всей остальной России широким поясом «умершей деревни» с некоторыми очагами активности в областных и некоторых районных центрах, который нуждается в повторной колонизации и освоении». Не может быть успешно развивающегося города с «умной экономикой» посреди депрессивного окружения. «Мы не Гонконг и не Сингапур», – считает эксперт.
Санкт-Петербург
