Cветлые бездны творчества

Олег Кривцун. Творческое сознание художника. – М.: Памятники исторической мысли, 2008. – 360 с.

Книга Олега Кривцуна (р. 1954), специалиста по эстетике и философии культуры, посвящена теме замечательной, но неуловимой. Разговор о художнике – штука гораздо более сложная, чем разговор об искусстве. Искусство – вот оно, смотри, слушай, читай и «анализируй это». А художник? Это просто человек, только не вполне такой, как другие люди. Но где в натуре индивида скрывается фермент творческого видения мира? Когда и с чего начинается творческий процесс и по каким лабиринтам души движется замысел? Олег Кривцун задается этими вопросами и готов к тому, что пути к ответам извилисты.

Но прямые и самые популярные пути – они же и самые тупиковые. Первый такой гиблый путь – изучение социально-общественного фундамента, подминающего под себя творческую личность. Но ведь не один Сервантес разорялся, участвовал в войне Святой Лиги с Османской империей, не один Сервантес побывал в плену и сидел в севильской тюрьме, – но великого «Дон Кихота...» написал он один.

Второй тупиковый путь – поиск творческого фермента в толще приватно-интимных событий в жизни художника. В ход идут отношения с дедушками и бабушками, детские комплексы, любовные драмы и сексуальные пристрастия художника. Однако многие люди конфликтуют с родственниками или испытывают к ним горячую любовь. Но только уникальные единицы создают уникальное искусство. Поэтому изыскания в духе неофрейдизма или постфрейдизма увлекательны, но загадки творчества они проясняют слабо.

В книге Кривцуна реализован совершенно иной, третий путь. Автор исходит из того, что для понимания творчества надо изучать... само творчество, реалии творческого процесса, рефлексию по поводу искусства в разных стадиях его рождения. Олег Кривцун погружается в бездны сознания и подсознания художника – и эти бездны оказываются светлыми. Они многое проясняют, если всмотреться в них повнимательнее.

Историческому разделу предшествует «стратегический» для всего исследования теоретический раздел «Создание произведения: метаморфозы творческого сознания». Но этот раздел, как и вся книга, насыщен «вкусной» конкретикой исторических частностей, подробностей, анекдотов и мемуаров. Из них вырастает широчайшая картина творческой Европы и России, в прошлом и настоящем. Даже тем, кто далек от любой теории, будет приятно почитать про то, как Жан Кокто характеризовал Модильяни, или про то, что чувствовал Флобер, описывая отравление Эммы Бовари. Олег Кривцун умеет делать теорию невесомой и увлекательной. Литературности аналитического текста немало способствует подбор неординарных цитат из высказываний художников. Временами похоже на книгу афоризмов гениев.

Впрочем, афористичностью обладает и сам автор. «Инстинкт художника и есть его Дух», – это одна из ключевых фраз исследователя. В ней сформулирована суть изначально двойственной природы творчества, объединяющей в себе физиологическое и эмоциональное, рациональное и иррациональное.