Без лжи, но с умолчанием

Павел Милюков из ученика Василия Ключевского эволюционировал в главу кадетской партии. Фото из книги Артура Руля «Белые ночи и другие впечатления». 1917

Рассказывают, что одну из своих речей в Государственной думе депутат-консерватор Владимир Пуришкевич начал цитатой из стихотворения Александра Измайлова: «Павлушка – медный лоб! Приличное прозванье!/ Имел ко лжи большое дарованье». Адресатом этой филиппики был другой депутат – лидер Партии народной свободы (конституционных демократов) Павел Милюков (1859–1943).

Современные исследователи Лариса Дубова и Георгий Чернявский (Балтимор, США) повествуют в своей новой книге, как из историка, ученика знаменитого Василия Ключевского возник политик, глава одной из самых популярных в период революции 1905–1907 годов партии. И не только того периода. Ведь именно он, по мнению ряда современников и историков, подал «штурмовой сигнал» к Февральской революции, произнеся 1 (14) ноября 1916 года в Думе речь с обвинениями в адрес власти, лейтмотивом которой стали слова: «Что это: глупость или измена?»

Так был ли Павел Николаевич в действительности лжецом, как это утверждал Пуришкевич?

Не больше, чем любой другой политик той эпохи. Он чаще умалчивал. Так, в своих воспоминаниях Милюков ни разу не упомянул другого лидера партии Ариадну Тыркову-Вильямс, чья популярность и обоснованная критика его собственных проектов раздражала главу кадетов.

Поэтому скорее речь может идти не о лжи, а об эволюции, а в каких-то случаях и о смене взглядов, которая также была характерна для Милюкова-политика. На раннем этапе кадеты исповедовали довольно левую идеологию. Можно вспомнить слова о «помещичьих иллюминациях» (поджогах усадеб), произнесенных депутатом Михаилом Герценштейном. Не был чужд подобным взглядам и Милюков. Член ЦК партии эсеров Виктор Чернов, будучи в эмиграции, вспоминал, что большевики с интересом отнеслись к его «Очеркам по истории русской культуры», видя в них подтверждение собственным схемам.

В дальнейшем взгляды Милюкова все больше склонились в сторону государственности, но это отнюдь не значило их постоянства. Так, в годы Гражданской войны политик делал ставку на Германию. И это притом, что в бытность министром иностранных дел Временного правительства он заслужил прозвище «Милюкова-Дарданелльского» за стремление исполнить обязательства перед союзниками и довести войну с Германией до победного конца. В последующем Павел Николаевич всячески оправдывал внешнюю политику Иосифа Сталина, в том числе в ходе советско-финляндской войны, подчеркивая: «Мне жаль финнов, но я – за Выборгскую губернию».

Георгий Чернявский, Лариса Дубова. Милюков. - М.: Молодая гвардия, 2015. – 544 с. – (Жизнь замечательных людей)

Понимал ли Милюков всю деструктивность собственной прошлой деятельности и степень личной ответственности?

Вряд ли. Вот что по этому поводу он сам писал: «Я не ответственен за поражение, мною предвиденное».

К сожалению, книга не лишена досадных огрехов. Иногда создается впечатление, что авторы не перечитывали свой текст. Так, сначала они утверждают, что в 1930-е годы «вряд ли Милюков еще надеялся на возвращение в Россию и возобновление активной государственной деятельности» (с. 430). Однако спустя три страницы пишут обратное: «сам он надеялся возвратиться в Россию, но не как беспартийный слуга большевиков, а в качестве самостоятельного и влиятельного политического деятеля» (с. 433).

Есть и более чем спорные оценки и выводы. Так, исследователи настаивают, что проходившие в июне 1906 года переговоры о вхождении Милюкова в состав правительства изначально были обречены на провал, ведший их премьер Петр Столыпин искал «новый аргумент в пользу роспуска Думы», а вопросы, им поднятые, «носили явно провокационный характер».

Вместе с тем ряд мемуаристов, в том числе участвовавший в переговорах глава МИДа Александр Извольский, утверждали прямо противоположное: Столыпин хотел видеть кадетов в обновленном правительстве. К подобной точке зрения склонялся и такой авторитетный историк, как Николай Рутыч. После отказа Милюкова, который желал руководить кадетским правительством, а не участвовать в коалиционном, Петр Аркадьевич вел переговоры с другими авторитетными сопартийцами Павла Николаевича, в частности философом князем Евгением Трубецким.

Да и странно, как тайные переговоры могли бы стать официальным поводом к роспуску Думы.

Остается надеяться, что новое издание этой книги (а она, несомненно, заслуживает его) выйдет без подобных погрешностей.