Алексей Богатуров Американцы не читают Лермонтова – может быть, потому, что точно перевести на английский грустно-задумчивое «Печально я гляжу на наше поколенье┘» невозможно. Вот им и приходится топтаться в диапазоне между прагматикой и негодованием по поводу того, что в США назвали «свободными, но несправедливыми выборами в России». Американская политология – дама искушенная, в поисках дефиниции мучилась недолго.
Как таковые выборы президента России американцы, в сущности, не обсуждали. Они лишь дали повод для дискуссий по сопряженным сюжетам: куда дело идет и пойти может, зачем и без того сильному Путину «игрушечные» выборы, в чем трудности дальнейшего развития России и какую позицию Запад может или должен бы занять в отношениях с Россией в ближайшие четыре-пять лет. Примечательно, что истерик по поводу российских процессов не было заметно, но и признаков одобрения происходящего не нашлось ни единого. Записные недоброжелатели, конечно, гневливо, но бессодержательно «пенились» по поводу «насилия над демократией». Просто разумные аналитики их сторонились, но и сами искренне, похоже, недоумевали: зачем самый популярный лидер России за последние двадцать лет собственными руками снизил значимость своей электоральной победы. Ведь не было у Путина реальных соперников, никто ни в стане олигархов, ни в рядах «правых» и «левых» партийных забияк не смог бы реально с ним поспорить за победу, даже без всяких интриг по части воздействия на СМИ и открытия уголовных дел против бизнесменов-неплательщиков – «приговор» американских аналитиков в целом примерно таков. Диагноз: «избыточное применение силы». Вроде как в чеченском вопросе: необходимость использования силы все понимают, а масштабы ее применения – осуждают. За Путина обидно, правда, за державу – стократ.
Страсти – страстями, а перспективы американских аналитиков интересуют больше. При этом они дают несколько вариантов. Пессимистический сценарий – самый незамысловатый и не очень убедительный. Речь идет о формировании варианта «застойного консерватизма». Власть сосредоточится на «продлении своей жизни» и переделе собственности между новыми «ближними людьми». Страну постараются «оградить», насколько возможно, от внешнего мира. Нефть будут продавать по-старому, но новые люди и компании, а вырученные от экспорта деньги пойдут будто бы на социальную сферу, а на самом деле на кормежку бюрократического слоя как самого консервативного и одновременно лояльного примитивно понимаемой государственной идее. В этом варианте повторяются расхожие версии о возможности изменения Конституции и увековечивании власти Путина.
Другой вариант – «консерватизм созидательный». Консерватизм, потому что его центральная идея – «больше ни шагу назад» ни в геополитике, ни в экономике. Созидательный – оттого, что Путин явно глубоко увлечен реформированием России и имеет какой-то собственный, хоть большинству и непонятный, образ улучшения российской жизни через ее мирную, но довольно серьезную трансформацию. Первое дело – превращение экономики в «двухопорную»: одна опора – нефть и газ, вторая – технологичные производства. При этом вторые, ясное дело, строятся сначала за счет первых. Дело второе – становление «нормальной» двухпартийной системы, возможно даже (но не обязательно) с умеренно левой партией европейского типа, которая будет способна уравновешивать и, главное, через конкуренцию стимулировать к самосовершенствованию нынешнее довольно убогое и разноликое нечто, из которого нормальная правящая партия не получается, так же как зюгановская КПРФ не превращается в нормальную оппозицию. Третье дело – некая сострадательность к народу. Тут, похоже, не обошлось без параллелей с «сострадательным консерватизмом» Буша. Никаких тебе особых либеральных изысков, но все же могут иметь место минимальные реформы в пользу простых граждан. Повышение зарплат бюджетникам и пенсий, расширение программ строительства относительно дешевого жилья, меры помощи молодым семьям, программы поощрения деторождения и связанные с ней проекты улучшения охраны здоровья нации.
Самый любопытный сценарий – «демократия по завещанию». Путин будет четыре года править как ныне – почти самодержавно, не оглядываясь ни на бизнес, ни на партийную оппозицию. А «под занавес» правления он проведет реформу Конституции таким образом, что его преемнику – скорее всего он «назначит» его сам, примерно так же, как его самого «рукоположил» в лидеры Ельцин, – достанется президентский пост с меньшими, чем ныне, полномочиями. Таким образом, реализуется хитроумный, прямо византийский план: окажется, что четыре года «второго срока» Путин самым что ни на есть авторитарным способом готовил менее авторитарную политическую систему, которая будет функционировать уже без него. Во всяком случае, без него – в качестве первого официального лица в государстве. В общем, демократия «временно отменяется» (или откладывается), но не только не разрушается, но даже подкрепляется дополнительными правовыми гарантиями, только ориентированными на более поздний период – после 2008 года.
Какой из вариантов будет реализован – сказать трудно. Скорее всего на деле смешаются все три. Любопытно, что демонизировать Россию американские аналитики не спешат, хотя тревожных публикаций и мнений в СМИ высказывается много. Лейтмотив настораживающих прогнозов серьезен: на протяжении минувшего полугодия Путин «запустил» мощные системные силы – служилую бюрократию, силовиков, националистов-антилибералов, которые непременно постараются подчинить его себе, поскольку цели самого президента и тех, кто помогал ему в устранении влияния «семьи», могут сильно расходиться.
Какой резервный сценарий у Путина имеется на этот случай? Убедительного ответа на этот вопрос ни западные, ни, похоже, российские аналитики не имеют. Многое будет зависеть и от того, какая партия будет править в американском Белом доме после президентских выборов в США в ноябре. Однако исход президентских выборов в США предсказать труднее, чем в России.
