Анастасия Корня Сегодня в Московском областном суде должно начаться очередное заседание по иску о ликвидации Национал-большевистской партии. Организация Эдуарда Лимонова может стать своего рода моделью: на ней будут обкатывать не работавшие до сих пор правовые нормы, позволявшие лишить партию или общественное объединение права на существование. Теоретически законодатель предусмотрел немало мер для того, чтобы с корнем вырвать из российской политической почвы всяческий экстремизм и радикализм. Но опробовать это на практике до сих пор никто не спешил. И в самом деле процесс ликвидации «хулиганской» структуры Лимонова как-то уж совсем непозволительно затянулся: вот уже который год закрывают, и все никак. Может, не слишком сильно старались?
«Строго говоря, с точки зрения Федерального закона «О политических партиях», НБП – не партия, а политическая общественная организация, – пояснил «НГ» и.о. руководителя департамента по делам партий и общественных организаций Минюста Алексей Жафяров. – С момента вступления в силу этого закона продолжался двухлетний переходный период, в течение которого они могли еще считаться таковой. Но теперь этот период закончился, и НБП, как не прошедшая перерегистрацию, не может претендовать на статус партии. То есть все положения устава, которые содержат слово «партия», любые претензии на участие в выборах – за исключением местных, – ничтожны. Поэтому мы ее партией не считаем. Однако речь пока не идет о ее запрете. Запрет – это вообще категория, которая применяется в отношении либо незарегистрированных экстремистских организаций, либо ликвидированных по суду, но по основаниям, предусмотренным Федеральным законом «О борьбе с терроризмом» или «О противодействии экстремистской деятельности». То есть необходимо доказать, что в деятельности организации имели место именно признаки экстремистской деятельности».
А вот как раз этого сделать никак не удается. Злосчастное дело о ликвидации НБП даже отложили было до вынесения приговора по уголовному делу Лимонова и его сотоварищей – если бы, как изначально планировалось, их признали виновными в призывах к свержению государственного строя, в терроризме и организации незаконных вооруженных формирований, тогда НБП можно было бы «подвести» под закон о политическом экстремизме, а это уже не ликвидация. Это запрет деятельности со всеми вытекающими вплоть до уголовной ответственности для участников организации. Однако ничего, кроме банального криминала, саратовский суд в деяниях нацболов не обнаружил. А формальная ликвидация по большому счету ничем серьезным организации не грозит.
«Когда партию исключают из реестра, она перестает быть юридическим лицом и перестает быть партией, – поясняет Жафяров. – С точки зрения закона она не существует: не может обращаться к государственным органам, принимать участие в выборах. А вот общественные объединения могут существовать без государственной регистрации, закон предоставляет им право действовать без образования юридического лица. Объем прав при этом несколько меньше, чем у зарегистрированной организации, но по закону она может продолжать свою деятельность. Она окажется под запретом только с того момента, как будет доказано: деятельность организации носит экстремистский характер. Но зафиксировать признаки экстремистской деятельности – это уже задача правоохранительных органов, а не Министерства юстиции. Потому что, не будучи зарегистрированными, такие политструктуры перед нами не отчитываются и вообще никаких обязательств не имеют».
Такой получается безопасный вариант легального политического подполья. Жить можно. Хулиганить можно. Портреты разные из окон выбрасывать даже. Ну, пожурят стражи порядка, ну пусть даже привлекут к ответственности за хулиганство – с кем не бывает? Зато отчитываться ни перед кем не надо.
Правда, не разрешают заниматься политикой. Скажем, поучаствовать в выборах. «Нам нужна эта регистрация, потому что мы все равно хотим быть общероссийской партией, – настаивает Эдуард Лимонов. – Это выход к избирателю – ведь для этого, собственно, и существует политическая партия. Но нас намеренно вталкивают в эту маргинальность. С 1998 года пять отказов в регистрации НБП как общероссийской партии. Но мы все равно будем ее добиваться».
Добиваться ее лимоновцы могут еще долго: регистрирующий орган всегда найдет формальные основания для отказа. Например, отсутствие второго экземпляра какой-нибудь бумажки (как уже и бывало). Интереснее другое – почему НБП, буквально затерроризировавшей власть майонезом и прочими гадостями, никак не могут инкриминировать экстремизм? Ведь оскорбление государственной власти уже, что называется, на лице?
И дело вряд ли в том, что закон «О противодействии политическому экстремизму» не работает, хотя на самом деле его усиленной эксплуатации действительно не наблюдается. В России, если возникнет нужда, заработает, что угодно. Возникла, например, нужда в том, чтобы Госдепартамент США включил пару-тройку басаевских организаций в свой контртеррористический список, и Верховный суд быстренько признал террористическими организации согласно предложенному прокуратурой перечню. А про то, что подготовленные Минюстом документы на запрет российского филиала одной из них – кувейтского Общества социальных реформ – до того чуть ли не полтора года без движения пролежали в прокуратуре, про то широкой общественности знать не нужно.
Так что, похоже, никому не нужно всерьез запрещать «политических хулиганов» – пока НБП лишена возможности строить полноценную партийную структуру, замешанную на радикальной идеологии, она остается вполне контролируемым и потому удобным клапаном для «стравливания» социальной напряженности. Уж лучше пусть ребятки подебоширят в кабинете Зурабова, чем бегают по квартирам граждан, собирая подписи в поддержку референдума против монетизации льгот.
Дарья Гармоненко 