Александра Самарина
Александр Бастрыкин и Владимир Колокольцев готовятся к сотрудничеству в новом формате. Фото ИТАР-ТАСС
МВД предлагает изменить формулировки 56 статей Уголовно-процессуального кодекса. Цель законопроекта – укрепить институт дознавателей в ведомстве. Эксперты объясняют появление инициативы созданием Единого следкомитета и стремлением МВД в преддверии этого события оставить в своем ведении как можно больше уголовных дел. По мнению адвокатов, крен при расследовании в сторону дознавателей пагубно отразится на отечественном судопроизводстве, способствуя его упрощению.
Правке, судя по законопроекту, подлежат почти все упоминания о следователях и прокурорах. Типичная фраза документа: «Пункт 25 – после слова «следователя,» дополнить словами «органа дознания, начальника подразделения дознания, начальника органа дознания,»; г) пункт 411 – слово «прокурор» дополнить словами «начальника органа дознания»; д) пункт 47 – слова «руководитель следственного органа» дополнить словами «начальник подразделения дознания, начальник органа дознания,»; в статье 7: а) в части первой слова «орган дознания» заменить словами «руководитель следственного органа, орган дознания, начальник подразделения дознания, начальник органа дознания...» И т.д. и т.п. Везде новая должность «начальника органа дознания» органично вплетается в перечисление более высоких должностей.
Эксперты считают инициативу МВД проявлением заботы о будущем ведомства. По информации «НГ», проект Единого следственного комитета вовсе не заброшен – просто его реализация как дорогостоящая приторможена на старте. «Кризис…» – объясняет ситуацию член думского комитета по безопасности Дмитрий Горовцов. Источник «НГ» в ведомстве Александра Бастрыкина уверен, что проект является объяснимой и логичной: «Инициатива МВД – элемент задуманной реформы следствия. Ведомства укрепляют свои институты дознавателей, работающих по мелким преступлениям, чтобы они волной не накрыли следователей, остающихся там после перехода значительной их части в СК. Эта реформа двигается, раз появляются такие проекты. Пока еще отказа по ней нет». Летом, добавил собеседник «НГ», над реформой активно работал Совет безопасности – там документ находится на этапе согласования.
Законопроектом о Едином следственном комитете, напоминает Горовцов, органы дознания остаются за МВД: «Ведомство стремится расширить их подследственность, что, по мнению президентской стороны, которая выступала автором инициативы, позволит разгрузить следственные подразделения, освободить их от расследования части дел о преступлениях небольшой и средней тяжести».
Экс-депутат Госдумы Геннадий Гудков тоже уверен, что МВД готовится к реформе Следственного комитета: «Скорее всего они просто заранее подстилают соломки, чтобы их дознаватели получили большие права и возможности. Сегодня Следственным департаментом полиции расследуется несопоставимо больше дел, чем Следственным комитетом.
И нагрузка на следователя МВД значительно больше, чем на следователя СКР, поэтому я думаю, что какая-то готовится там скрытая реформа. И, естественно, МВД хочет сохранить за собой право расследовать дела, не дожидаясь милости от СКР». На самом деле дознаватели нужны правоохранительной системе, но, замечает в беседе с «НГ» адвокат Вадим Клювгант, их польза определяется тем, как на самом деле используется этот институт и насколько его полномочия соответствуют его компетенции, профессионализму и т.д. Работа дознавателей, напоминает Клювгант, – это упрощенно-облегченный вариант досудебного разбирательства, некая альтернатива предварительному следствию. Речь идет о делах, которые по определению не представляют сложности в силу своей, во-первых, невысокой общественной опасности, а во-вторых, простоты фабулы сюжета. Например, дела об алиментщиках. Такие дела не требуют высокопрофессиональных следователей. Упрощенный порядок расследования дела дознавателем не требует обвинительного заключения, в котором следователь должен в силу закона все проанализировать, все доказательства привести в систему. А также написать, чем опровергаются доводы защиты и почему он считает, что их не нужно принимать во внимание. А процедуру дознания венчает обвинительный акт, который ближе к административному протоколу: такой-то совершил то-то, свидетели такие-то видели то-то и т.д. В России, считает Клювгант, наблюдается ярко выраженная тенденция примитивизации уголовного судопроизводства. По всем параметрам – как досудебной стадии, так и судебной. На судебной стадии тенденция проявляется в постоянном умалении позиций суда присяжных, который, по словам адвоката, «сжался сейчас до размеров какой-то арифметической погрешности»: «В отношении досудебной стадии тенденция проявляется в том, что компетенция органов дознания постоянно расширяется за счет дел, которые ранее были в компетенции следствия. При этом процесс судопроизводства упрощается. То есть в органы дознания передается больше дел, которые далеко не всегда так безобидны, как это изображается авторами законопроекта». В результате, подчеркивает эксперт, человек оказывается перед огромной репрессивной машиной абсолютно беззащитным и лишенным даже тех немногих возможностей, которые у него были до того, пока эта тенденция не возобладала. Адвокат сказал «НГ», что его особенно умиляет то обстоятельство, что подобные инициативы исходят от людей в погонах: «Силовики по-прежнему сами себя реформируют. Их мотивировка такая: нам, мол, трудно вести работу по доказыванию преступлений. Они искренне считают, что им должно быть легко отправлять людей в тюрьму, что это не должно быть тяжелой работой. Они считают, что это должно быть легкой работой. Я помню встречу следственно-прокурорского актива с Дмитрием Медведевым в бытность его президентом. Они там все наперебой жаловались, как им трудно расследовать дела, какие высокие требования предъявляют к ним защита и присяжные. Силовики хотели, чтобы Медведев пошел ним навстречу и облегчил жизнь. И президент-юрист их глубокомысленно выслушал, заметив: «Да, надо тут, конечно, серьезно подумать, поработать». И еще об упрощении. Напомним, что сегодня в судах две трети дел рассматриваются в особом порядке. Что означает – признание становится снова царицей доказательств. И суды могут толком не рассматривать дела, не проверять основательность доказательств. Хотя они должны проверить добровольность и истинность признаний. Клювгант называет еще одну инициативу из этого же ряда, что и законопроект об усилении дознавателей, – в особом порядке будут скоро рассматриваться и дела об особо тяжких преступлениях: «Там сроки – до пожизненного, и это будет минимум 80% дел. Таковы стандарты правосудия XXI века в большой европейской стране».
