Светлана Гаврилина
Даниил Гранин принял участие в дискуссии о блокаде Ленинграда. Кадр из видео topspb.tv
Феноменом, который только предстоит понять, назвал вчера писатель Даниил Гранин всплеск интереса петербуржцев к трагической странице истории города – ленинградской блокаде. Споры и даже конфликты по поводу событий 70-летней давности не утихают, а вчера в Музее политической истории Петербурга были презентованы ранее не публиковавшиеся архивные документы, касающиеся начала и развития блокадных событий. Документы представлял московский историк и архивист Андрей Сорокин, чьи сообщения в СМИ о находках, проливающих некоторый свет на события тех лет, получили в последнее время достаточный резонанс.
Как говорит Андрей Сорокин, его в свое время удивило, что целый ряд вполне открытых документов исследователями вообще никогда не запрашивался.
Это папки переговоров Иосифа Сталина с Андреем Ждановым и военачальниками, приказы наркома обороны и другие документы. Записи в листах использования этих документов отсутствуют или их одна-две. А вместе с тем продолжается ожесточенный спор о реальных или ставших мифами сюжетах: почему город оказался в кольце, чья вина в том, что мирные жители были обречены на смерть от голода и холода, правда ли, что в это время партийная и советская верхушка совсем не голодала. Был город героем или жертвой – до сих пор нет единой точки зрения. Общественность продолжает негодовать по поводу высказываний министра культуры РФ Владимира Мединского, который решил подискутировать с Даниилом Граниным по поводу пирожных, которые то ли ел, то ли не ел Жданов в Смольном, когда народ умирал от голода, – министр считает, что не ел.
Так вышло, что споры о блокаде оказываются тесно сплетенными с текущими политическими конфликтами. Потомки жителей блокадного города могут быть людьми самых разных политических взглядов, а у каждой семьи своя правда и своя блокадная семейная память. Так, публикуются дневники блокадных детей – и в их числе оказывается дневник Тани Вассоевич (недавно тоже представленный широкой публике). А член той же ленинградской семьи Андрей Вассоевич известен как член Изборского клуба, конфронтирующий с городскими либералами и стоящий на позициях самого консервативного патриотизма, борец с «очернением советского периода». Таким образом, мемуары и дневники оказываются не просто семейной памятью, а аргументом в политических спорах и выяснениях отношений.
По мнению Андрея Сорокина, многие изученные им документы чудовищны, из них складывается картина часто вопиющего поведения на всех звеньях управления и военных действий. Это и проблемы с дисциплиной, и непрофессиональные решения. Сорокин, как он заявил вчера, не хочет предаваться крайностям – игнорированию ошибок правительства или, наоборот, тотального обвинения. Однако что было, то было. От хулиганства и даже убийств внутри личного состава Красной армии, непостижимой инертности городского руководства в некоторых ситуациях – до подробностей работы ленинградских предприятий в годы войны. Находясь в почти безвыходном положении, ленинградцы на заводах производили много военной продукции для всей страны (в документах цифры и другие детали). Сорокин не претендует на раскрытие неизвестных тайн. Как будет принята состоявшаяся вчера презентация обществом, для которого блокадная тема – одна из самых болезненных, сказать сложно. От презентации ждали многого, и неясно, ответила ли она ожиданиям. Однако несомненно, что она станет очередным поводом для продолжения конфликтной дискуссии, которая вряд ли закончится в ближайшее время.
Санкт-Петербург
