0
2360
Газета Антракт Интернет-версия

19.09.2003 00:00:00

Зачем художник открывает галерею

Тэги: салахова, галерист


салахова, галерист Самодостаточная Айдан.
Фото Натальи Преображенской (НГ-фото)

- Айдан, вы стоите у истоков галерейного дела в России, как вы могли бы описать те изменения, которые оно претерпело с момента возникновения?

- Сейчас можно сказать: мы рынок строили-строили и наконец построили. В конце 80-х - начале 90-х ситуация была неестественной, работы наших художников покупали западные галереи и коллекционеры на волне моды на перестройку. Года три с нами поиграли в быстрые деньги, а потом бросили. Выжили художники, которые реально оценивали ситуацию, а многие сломались, "подсев" на эти быстрые деньги. В 1993 году создание рынка у нас начиналось с нуля, когда никто не понимал, что такое современное искусство. На первый план вышел не финансовый вопрос, а образовательный: нужно было объяснять новым коллекционерам, что есть современное искусство и почему оно интересно. Это был сложный период. Сейчас я ощущаю ситуацию как достаточно стабильную.

- Чем отличается наш галерист от западного?

- На Западе этим делом занимаются либо люди, имеющие побочный бизнес, либо те, кто происходит из богатых семей. Я сейчас говорю о тех, кто занимается актуальным искусством. Такая галерея выходит на самоокупаемость на третий-седьмой год существования. У нас на это ушло десять лет, в этом году мы рассчитались со всеми долгами. Я считаю, что нашим галеристам нужно поставить памятник. Лишь благодаря энтузиазму они не бросили наших художников. За этим стоит большая любовь к искусству.

- Наверное, должен присутствовать даже момент некоторой маниакальности?

- На самом деле все галеристы - маньяки. Это своеобразная шизофрения.

- А как вы поделили шизофрению между собственным творчеством и деятельностью галериста?

- (Смеется.) Хороший вопрос. Это действительно сложно, но пока я держу баланс, окончательно не уходя ни в ту, ни в другую сторону. Некая гармония присутствует. У меня только что открылась персональная выставка в Берлине, я завершила все дела и приехала на вернисаж Анатолия Журавлева в нашей галерее.

- Вы получили художественное образование, стали писать, зачем вам понадобилось галерейное дело? Ведь было понятно, что вам придется делить себя между двумя серьезными занятиями.

- У нас в семье рисовали все. Лет до двенадцати я считала, что во всех семьях все рисуют. Папа надевал костюм и уходил в Союз художников, я понимала, что он пошел на работу. Рисование я воспринимала как образ жизни. Я выросла с убеждением, что ты можешь активно рисовать, но при этом еще и работать. Эта модель в результате воплотилась. Картины я пишу по выходным, работы, связанные с видео и фотографией, я делаю дома на компьютере, раз в год провожу персональную выставку, все остальное время отдаю работе в галерее.

- От вас просто веет духом оптимизма.

- Есть вещи, которые повергают меня в уныние. Я еще и преподаю в Суриковском институте, могу сказать, что наша система образования в художественных вузах буксует. Классическое образование отличное, на Западе такого не получишь, но совершенно отсутствует история современного искусства. Студенты не знают, что происходит в мире, это очень обедняет, они не знают кодов считывания современных произведений, не понимают, что в развитии карьеры художника произошли существенные перемены. Поэтому в качестве стимулов ими рассматриваются либо традиционная карьера советского художника с восхождением к званию академика, либо статус автора заказных портретов вроде Шилова. Если один из ста начинает думать и вырывается за рамки этих клише, это хорошо.

- Вы выросли в семье традиционного советского художника, как вы для себя решали эту проблему?

- Я очень благодарна папе за то, что с малых лет он мне объяснил и показал: живопись не исчерпывается Шишкиным и Поленовым. У меня был большой информационный запас.

- А ваш уход в современное искусство не стал нарушением семейной традиции?

- У меня не было художественного конфликта с папой. Он все прекрасно понимал, поэтому, кстати, именно он был одним из организаторов выставки Раушенберга в 1988 году. Он делал то, что ему нравилось, но при этом видел реальную картину происходящего в искусстве. Поэтому, когда я стала самостоятельно работать, он отнесся к этому с искренним пониманием.

- Ваш статус предполагает практически неизбежное соприкосновение с миром тусовки: вы должны быть модной фигурой, посещать определенные приемы... Как вы с этим справляетесь?

- Тяжело. Я, конечно, посещаю все, что нужно, но люблю сидеть дома или на даче в тренировочном костюме. Я осознанно пошла на то, чтобы стать модной и стильной. Привлекая внимание к себе, я старалась обратить взоры людей на современное искусство. Сейчас к нему достаточно интенсивный интерес, поэтому я могу не так часто ходить на презентации. Последний год я не даю интервью о том, что у меня появилось в гардеробе, какой крем я наношу на лицо, в каком салоне я стригусь, за что многие журналы на меня в обиде.

- То есть вы уже создали имя, которое теперь будет работать на вас?

- Да. Амбиции по поводу имени удовлетворены.

- Значит, они были?

- Это связано с семейной ситуацией, я не хотела быть лишь папиной дочерью. Когда я поступала в художественную школу, директор приходил проверить, не папа ли за меня рисует. Если у меня получалась удачная работа, я слышала: это отец сделал. У меня в связи с этим был комплекс. Теперь говорят: это папа Айдан. Ему это приятно.

- На волне интереса к вам как к модной фигуре вас включили в отряд феминисток. За этим есть что-то серьезное или это допущение журналистов?

- Поскольку я пишу и фотографирую главным образом женщин, видимо, и было принято такое решение. Но мои картины просто про женщину, а не про феминизм.

- А почему вас интересует именно образ женщины?

- Потому что он очень непрост. Я пытаюсь рассмотреть разные его грани. По-моему, женщина стала осознавать в себе и женское, и мужское начало, принимая и то, и другое. Мужчины меня не очень интересуют как раз потому, что они не видят этой дуальности.

- В качестве перспективы вы рассматриваете возможность оставить галерейное дело?

- На старости лет я хотела бы жить на море и писать восходы и закаты солнца. А пока поработаю.

- У вас изматывающий образ жизни?

- Да, конечно. Но интересный. Если записывать события каждого дня, получится интересная книга.

- Интенсивный образ жизни таит в себе и опасность. Остановившись, человек обнаруживает лишь одно желание: надо бежать. Но некуда. И - пустота. Вы не боитесь чего-то подобного?

- У меня другая проблема. На самом деле я ленивый человек. Я бы целый день лежала, как мои красавицы на картинах. Мое творчество и работа позволяют избежать этого. Семья привила мне интерес и любовь к творчеству других людей, это делает мою работу в галерее искренней и осмысленной.

- Предположим, вы собрались выставлять некоего понравившегося вам художника и вдруг узнали, что он критически высказался о вашем творчестве┘

- Я самодостаточна, поэтому меня это не заденет. Я хорошо представляю специфику художнической личности, для меня главное - любовь к искусству.


Комментарии для элемента не найдены.

Читайте также


Исполнение законов за решеткой зависит от тюремной инструкции

Исполнение законов за решеткой зависит от тюремной инструкции

Екатерина Трифонова

Заключенных будут по возможности отпускать на волю для платного лечения

0
1076
Россия стала главным инвестиционным донором Евразийского экономического союза

Россия стала главным инвестиционным донором Евразийского экономического союза

Ольга Соловьева

Санкционное давление Запада изменило направление капвложений в ближнем зарубежье

0
1285
Перед выборами коммунисты вспоминают об опыте большевиков

Перед выборами коммунисты вспоминают об опыте большевиков

Дарья Гармоненко

Партия интернационалистов разыгрывает этническую карту в ряде протестных регионов

0
1017
Россия вписалась в глобальную тенденцию дефицита учителей

Россия вписалась в глобальную тенденцию дефицита учителей

Анастасия Башкатова

Цифровизация парадоксальным образом увеличила нагрузку на педагогов

0
1211

Другие новости