Андрей Юревич Центр науковедения института истории естествознания и техники РАН провел очередной опрос, направленный на изучение уровня жизни наших ученых. Респондентам были заданы вопросы: «К каким слоям нашего общества вы себя относите по уровню материального благосостояния?» и «Какими вам видятся ваши личные перспективы в плане уровня доходов в ближайшие годы?»
71% опрошенных отнесли себя к малообеспеченным, 29% – к среднеобеспеченным, 0% – к хорошо обеспеченным. То есть среди отечественных ученых явно преобладает пауперистское самосознание, а ощущение принадлежности к хорошо обеспеченным социальным слоям вообще отсутствует.
Вопрос: «К каким слоям нашего общества вы себя относите по уровню материального благосостояния?»
Респонденты мужского пола считают себя малообеспеченными чаще, чем женщины, при этом в среднем зарабатывая больше их. Очевидно, сказывается более высокий уровень притязаний представителей сильного пола, в результате которого они поднимают планку субъективно приемлемого уровня доходов на большую высоту. Кроме того, некоторые респондентки, имея доход менее 3000 руб. в месяц, относят себя к среднеобеспеченным, если хорошо зарабатывают их мужья.
К малообеспеченным чаще всего причисляют себя ученые старшего возраста, а наиболее редко – научные сотрудники средней (35–50 лет) возрастной группы. Подобное самоощущение значительно чаще выражено у «естественников», чем у представителей социогуманитарных наук, которые в нынешней России больше востребованы и зарабатывают больше. Причем почти половина – 47% – ученых-гуманитариев не имеют пауперистского самосознания, характерного для основной части нашего научного сообщества, и относят себя к среднеообеспеченным социальным слоям.
Вопрос: «Какими вам видятся ваши личные перспективы в плане уровня доходов в ближайшие годы?»
Кандидаты наук чаще причисляют себя к малообеспеченным, чем доктора, а «неостепененные» – чаще, чем кандидаты, что в очередной раз подтверждает формулу «статус приносит деньги», характерную для любого более или менее устоявшегося общества.
Среди представителей вузовской науки считающих себя бедными и среднеообеспеченными примерно поровну. А ученые Российской академии наук, в целом зарабатывающие больше представителей отраслевой науки, чаще относят себя к малообеспеченным. Вероятно, сказывается традиционно элитарное самосознание академических ученых, побуждающее их воспринимать свое нынешнее материальное положение с обостренным чувством несправедливости. «Отраслевики» же воспринимают происходящее более спокойно, поскольку и в прежние времена жили неважно.
В плане восприятия своих перспектив преобладают (56%) ожидающие сохранения статус-кво и полагающие, что в ближайшие годы уровень их доходов практически не изменится. 29% опрошенных ожидают некоторого роста своих доходов, 10% – их некоторого снижения, лишь 2% – их значительного роста и 3% – существенного снижения. То есть «умеренные оптимисты» составили примерно треть выборки, «неумеренные оптимисты» оказались в явном меньшинстве, остальные же не ждут в этом плане ничего хорошего.
Оптимизм в отношении уровня доходов чаще встречается среди мужчин, чем среди женщин. Как правило, возрастания уровня своих доходов ждут ученые молодого возраста, а их снижения – в основном представители старшей возрастной группы.
Гуманитарии гораздо чаще ожидают некоторого роста своих доходов и реже ожидают их незначительно снижения, нежели «естественники», что служит очередным подтверждением лучшего положения нашей социогуманитарной науки. Вместе с тем количество ожидающих значительных изменений как в ту, так и в другую сторону в этих группах примерно одинаково.
Наиболее часто некоторого повышения своих доходов – как незначительного, так и значительного – ожидают научные сотрудники, не имеющие ученой степени, что, возможно, связано с их увлечением бизнесом и другими формами вненаучных приработков, в то время как их «остепененные» коллеги в основном подрабатывают «внутри» науки. Кандидаты же и доктора наук выглядят большими пессимистами, ожидающими повышения своих доходов реже, а понижения – чаще «неостепененных». Таким образом, оптимизм в отношении своих финансовых перспектив, в отличие от реального уровня доходов (вспомним, что «статус приносит деньги»), обнаруживает у нас обратную связь с ученой степенью, что может быть следствием как молодости большинства «неостепененных» (а молодости свойственен оптимизм), так и ряда чисто российских факторов, например, более высокой коммерческой активности молодых.
И наконец, наиболее пессимистично в отношении этих перспектив настроены ученые РАН, а наиболее оптимистично – вузовские ученые, что, очевидно, выражает в целом лучшее положение вузовской науки, «подпитывающейся» за счет системы образования.
Таким образом, полученные данные демонстрируют, что оптимизм в отношении своих финансовых перспектив – не только редкое явление в нашем научном сообществе, но и преимущественно обусловлен ожиданиями материальных дивидендов не от самой научной деятельности, а от чего-то другого – преподавания, коммерческой активности и т.п., в которые вовлечены наши ученые. С самой же научной деятельностью они перспективы роста своих доходов, как правило, не связывают. И в этом состоит очередное проявление «самобытности» нашей российской науки.
