Игорь Лалаянц
Трехмерная компьютерная модель нейронной сети.
Источник: 3dscience.com
Рита Леви, родившаяся 22 апреля 1909 года, не помышляла оказаться в Америке. Дочь богатого туринского врача с обширной практикой, который к тому же занимался продолжением дела Карло Гольджи, получившего Нобелевскую премию в 1906 году вместе с испанцем С.Рамоном-и-Кахалом. Гольджи придумал как посеребрить тела и отростки нервных клеток, а второй использовал этот уникальный для конца XIX века метод окраски нервных структур для изучения нервной системы.
Рита с детства помогала отцу в лаборатории, поэтому не было ничего удивительного в том, что в 1930 году она поступила на медицинский факультет Туринского университета. Уже будучи «молодым специалистом», она начала публиковаться вместе с отцом в научных журналах. Уровень публикаций привлек внимание В.Гамбургера из Университета имени Вашингтона в Сент-Луисе. Так, Рита, ставшая к тому времени Леви-Монтальчини, оказалась на берегах великой Миссисипи.
Вместе со своим американским помощником С.Коэном она пыталась наладить выращивание культуры нервных клеток, получаемых из нервных ганглиев цыпленка. Расти нейроны не хотели. Ученые бились над загадкой преодоления естественного барьера, стоящего на пути выращивания клеток нервной ткани. С этой целью они перепробовали чуть ли не всю таблицу Менделеева, а также все известные к тому времени питательные среды. Удача пришла с неожиданной стороны, когда рядом с ганглием куриного зародыша поместили кусочек┘ клеточной культуры мышиной саркомы!
Удивлению исследователей не было предела, когда на следующее утро вокруг ганглия появился самый настоящий «гало»-нимб разросшихся нервных отростков (аксонов). Это была победа, попиравшая все законы дарвинизма, говорившие об образовании видов и их разделении-дивергенции. Впервые экспериментальным путем было открыто прямо противоположное биологическое явление, которое много позже, уже в геномную эпоху, получит название эволюционной консервативности, или неизменности.
Критики пытались оспорить реальность самого «ростового» фактора, указывая на результаты Риты и ее помощника, обнаруживших его присутствие не только в слюне мышей, но и в змеином яде! Возражения были частично сняты только в 1971 году, когда с помощью первого, довольно примитивного автомата по «чтению» аминокислотных последовательностей протеинов удалось показать белковую природу того, что было названо нервным ростовым фактором (NGF – Nerve Growth Factor). Через 15 лет после этого Леви-Монтальчини и Коэна вызвали в Стокгольм для получения вполне заслуженной ими Нобелевской премии.
 А это уже – компьютерная модель работающего мозга человека. Источник: maxon.net |
Она вернулась в родную Италию, где стала не только членом знаменитой «Рысиной» флорентийской Академии Линчеи (Academia Lincea), членом которой был сам Галилей, а кроме того – и пожизненным сенатором итальянского парламента. Под ее попечительством находится также Европейский институт исследований мозга (EBRI – European Brain Research Institute). Годовой бюджет института не превышает 200 тысяч евро. Однако Леви-Монтальчини и ее институт остаются непререкаемым авторитетом в бурно развивающейся области изучения многочисленных теперь уже нервных ростовых факторов и их генов. Интерес к ним, можно сказать, перегрет. И связано это с достижениями двух последних лет и особенно – с успехами в получении плюрипотентных стволовых клеток (iPS) человека – все-таки цыплята цыплятами, а спинальные пациенты совсем другое.
Сейчас трудно с определенностью сказать, удастся ли решить проблему восстановления целостности спинного мозга и лечения нейродегенеративных заболеваний с помощью ростовых факторов или нервных стволовых клеток. Возможно, что нас ждут новые открытия уже в геномной области. Тем не менее никто не осмелится отрицать роль Леви-Монтальчини и ее вклад в изучение живых нервных клеток, а не только посеребренных. А также еще одного ее достижения, которое оказалось не под силу чуть ли не тысяче мужчин, увенчанных нобелевскими лаврами.
Рита Леви-Монтальчини на сегодня является первым лауреатом этой престижнейшей научной премии, преодолевшей порог столетия! Ей посчастливилось не только пережить всех европейских диктаторов, но и увидеть собственными глазами начало геномного миллениума, заложившего в основу эволюционной консервативности не только экспериментальные данные, но и конкретные генетические последовательности.
Своим примером она попрала еще один дарвиновский постулат, провозглашенный в книге «Происхождение человека путем полового отбора», который утверждал, что ум свойственен только белым англосаксонским джентльменам, поэтому образование женщинам не нужно. По всей видимости, автор «Происхождения видов» еврейских девушек в расчет не принимал┘
