Максим Артемьев
Для жителей Мадагаскара одним из следствий вовлеченности в общение с внешним миром стал иммунитет к привозным инфекциям. Фото Reuters
Если посмотреть на карту Земли, то мы увидим условный четырехугольник, углами которого будут крайние точки, до которых доплыли австронезийцы с Тайваня. Примерно 5 тыс. лет назад они начали миграцию с острова в южном направлении. На севере это будут Гавайские острова, на юго-востоке – остров Пасхи, на юге – Новая Зеландия, а на юго-западе – Мадагаскар. Итого – половина земной окружности.
Если расселение австронезийцев по Тихому океану и Малайскому архипелагу достаточно понятно и больших вопросов не вызывает – дискуссии идут только о точной хронологии, – то открытие Мадагаскара и переселение на него до сих пор остается загадкой. Напомним исходные факты.
Предки мальгашей – коренных жителей острова – прибыли туда с Калимантана. Именно там обитают носители языков, наиболее близких мальгашскому. Это давний консенсус научного сообщества. Дальше – только загадки и споры.
От Калимантана до Мадагаскара по прямой – 7200 км, вдвое-втрое больше, чем от островов Кука до Новой Зеландии или от Маркизских островов до Гавайских (самые протяженные миграции в Полинезии). В Индийском океане мало островов сравнительно с Тихим. Но и те, что имеются, например Маскаренские (Маврикий и Реюньон), Мальдивские, Сейшельские, были предками мальгашей обойдены.
Неизвестно, когда случилась миграция, разница оценок у исследователей достигает нескольких столетий – от III до IX века н.э. Главное же, непонятна вообще ее цель. Носители языков бассейна реки Барито проживают в глубине Калимантана и мореходами не являются. Морские империи в Малайском архипелаге создавали малайцы. Если бы мальгаши происходили от них – вопросов было бы меньше.
Две основные загадки, над которыми давно бьются историки, – зачем и как приплыли на остров из такой дали первые люди на Мадагаскар и почему именно из Калимантана? Даже умелые мореплаватели малайцы никогда так далеко не заходили и берега острова не посещали. Причем миграция была односторонней – с исторической родиной никаких связей не поддерживалось.
Последние четверть века интенсивно проводятся генетические исследования мальгашей, но и они ясных ответов не дают. Точнее, то, о чем они свидетельствуют, было понятно и ранее: мальгаши – продукт перемешивания австронезийцев из Индонезии и африканцев-банту. Единственное, что генетика привнесла нового – установлено, что количество изначальных переселенцев с Калимантана было совсем небольшим. Банту из Африки прибыли позже и скорее всего были завезены мусульманскими торговцами. В отношении них больших споров нет.
Исходная миграция явно была разовая, если исходить из предположения отсутствия контактов с прародиной и генетической исходной скудости. Полагают также, что людей из бассейна реки Барито малайцы могли использовать в качестве рабов (это объясняет наличие среди предков австронезийских женщин, установленное генетически) или моряков.
Соответственно версии заселения Мадагаскара самые романтические: занесенное бурей судно работорговцев или бунт на борту с захватом его рабами и причаливанием к незнакомым берегам. Возможно, обошлось и без невольников, просто большинство команды потерпевших кораблекрушение были навербованы с Барито.
Главное, в отличие от Полинезии, что это ни в коем случае не было намеренным и целенаправленным переселением, а явилось случайным событием. Одним из доказательств этому стали результаты генетического анализа… местных собак. Оказалось, что они привезены из Африки, то есть прибыли позже, и первопоселенцы их с собой не завезли.
Но нас интересует в данном случае не антропологические и исторические вопросы, как бы увлекательны они не были, а сравнение с казусом Новой Зеландии. Там предки маори попали в ситуацию практически полного отсутствия млекопитающих в дикой природе, а свиней с собой они не завезли либо на ранних этапах от них отказались, как и от кур.
В результате источником мяса для маори первые 100 лет были гигантские птицы моа. Это дало возможность быстро нарастить численность населения, но затем наступила экологическая и экономическая катастрофа. Моа были выбиты, маори буквально остались ни с чем, выживать пришлось чрезвычайными усилиями. Да еще и в прохладном климате, где основные домашние растения, привезенные с собой, не вызревали.
Если Новая Зеландия превосходила по размерам Великобританию, то есть была для переселившихся изначально 300–400 маори (тоже оценки генетиков) гигантской территорией, то Мадагаскар был в два с лишним раза больше – превосходя Францию. И это, возможно, при менее сотни первопоселенцев. Климат там был тропический, что стало благоприятным фактором. Мальгаши могли выращивать рис – основную продовольственную культуру, тогда как маори пришлось переходить на малопитательные местные растения.
Подобно Новой Зеландии, на острове имелась эндемичная фауна, так как он никогда не являлся частью какого-либо материка, по крайней мере последние 200 млн лет. За все время на Мадагаскаре произошло только пять случаев переплытия на стихийных плотах – из поваленных деревьев – и последующей акклиматизации млекопитающих. Из Африки так прибыли 30–40 млн лет назад лемуры, тенреки (насекомоядные наподобие землероек и ежей), хомяки, мангусты, а уже ближе к плейстоцену (эпоха, начавшаяся 2,588 млн лет назад) – бегемоты. Также на острове имелась своя гигантская нелетающая птица – эпиорнис.
В этом смысле ситуация у мальгашей была получше, чем у маори, – и климатически, и зоологически. То есть млекопитающих имелось очень немного, но они были, в отличие от Новой Зеландии с ее единственным видом нелетающей летучей мыши, не считая тюленей. Первопоселенцы могли охотиться на карликовых гиппопотамов (карликовый – значит размером с порядочную свинью), на гигантских лемуров размером с гориллу (случаи островных карликовости и гигантизма соответственно) и тех же эпиорнисов.
Все три вида были истреблены к моменту появления белого человека, но дали возможность островитянам продержаться до переселения из Африки банту с их традициями скотоводства (местных зебу, впрочем, как утверждают генетики, привезли из Индии). Также из Африки завезли дикую кустарниковую свинью, которая стала важным объектом охоты. Напомним, что мальгашей занесло на остров случайно, и, возможно, семян большинства культурных растений с собой они не имели, не говоря про животных.
Таким образом, два фактора сыграли основную роль в выживании мальгашей на Мадагаскаре: наличие минимума крупной охотничьей добычи, и короткого срока проживания без контактов с внешним миром. «Короткий» – это, может быть, и два, и три века. Но в случае Новой Зеландии связей ни с кем вообще не поддерживалось, общество маори существовало в полной изоляции до прибытия европейцев.
На Мадагаскаре же контакты начались почти сразу. Тут мнения генетиков разнятся по конкретным срокам, но все сходятся в том, что банту начали принимать участие в этногенезе мальгашей с ранних этапов и не прекращали его. Торговцы суахили, арабы и прочие навещали остров регулярно. Колонизации его исламскими мореходами не происходило, по-видимому, ввиду удаленности и отсутствия большой коммерческой значимости.
Одним из следствий вовлеченности в общение с внешним миром стало наличие иммунитета у местных жителей к привозным инфекциям – то, чего недоставало индейцам в Америке и жителям Океании, в результате чего они массово вымирали. Немаловажным фактором стало и то, что мальгаши сохраняли у себя искусство выделки железа, а также получали металлические орудия по обмену от иноземных торговцев. Предки же маори еще на этапе расселения по Полинезии утеряли искусство выплавки металлов, равно как и гончарные традиции, ввиду отсутствия необходимых полезных ископаемых. Произошла примитивизация технологий.
Последствия для аборигенов Новой Зеландии и Мадагаскара были принципиально разными. В первом случае страна, несмотря на то что находилась от Европы вдвое дальше, была полностью покорена, местные жители сведены на роль малозначимого меньшинства, а сама территория обращена в переселенческую колонию. Мадагаскар хоть и был захвачен в самом конце XIX века французами, но полностью сохранил свою самобытность и коренное население. Переселения колонизаторов не случилось, хотя планы вынашивались не одно столетие и кто только в них не участвовал – от поляка Беневского до антисемитских активистов, предлагавших перемещать туда евреев из Европы.
