Андрей Рискин.
Каждый военный моряк знает: флотской службы без романтики не бывает.
Фото ИТАР-ТАСС
Наконец-то, впервые после новогодних каникул, у российских мужчин есть официальный повод выпить. И даже жены не смогут этому помешать. Потому что завтра – День защитника Отечества. А поднять бокал за защитников Отечества – дело святое.
Я лично выпью и за летчиков, и за артиллеристов, и за пехоту – царицу полей. Но только после того, как хлопну несколько рюмок за военных моряков, этих последних романтиков нашего времени. Потому что, к примеру, командовать стратегической подводной лодкой, ушедшей под воду на три месяца и несущей в своем корпусе две дюжины баллистических ракет, способных сровнять с землей пол-Америки, и получать при этом меньше водителя трамвая в Москве – это надо быть очень большим романтиком.
Служба на флоте – это вообще сплошная, пусть и несколько сумбурная, романтика. Да и как без романтики, когда стальной форштевень боевого корабля разрезает бушующие волны, а в воздухе, как сказал бы поэт, нежно пахнет йодом. Правда, бывалые моряки говорят, что море пахнет не романтикой, а разлукой и мазутом, но это только если сильно принюхиваешься.
Время от времени начинаешь сомневаться в романтике, и вообще в голову прицельно лезет одна только мысль: мол, какого рожна ты вообще решил идти на флот. Меня лично эта гнусная мысль посетила впервые, когда еще курсантом военно-морского училища я попал на практику на эсминец проекта «30-бис». В Лиепае стоял целый дивизион этих монстров постройки первых послевоенных лет. Автономность у них была просто безумная – аж четыре часа. И половина из них, похоже, не утонула у стенки лишь потому, что была крепко привязана к ней мощными канатами. А не пустили на иголки «тридцатки» лишь для того, чтобы супостат, подсчитывая наши «боевые» корабли, ужаснулся от их количества.
Я попал на эсминец «Огненный». Первый и единственный выход на нем в море запомнился мне на всю жизнь. Утро, сыграно приготовление корабля к бою и походу, экипаж построен на юте. Темно еще. Командир эсминца, седой капдва с обветренной физиономией, проводит инструктаж: «Особенно предупреждаю личный состав БЧ-5. У действующих механизмов стоять насмерть!» За борт летит недокуренный чинарик, описывая тонкую красную дугу. И мы выходим в море. Через полчаса из четырех котлов три выходят из строя, как всегда по закону подлости начинается шторм, и не идем ко дну мы только чудом. Тогда-то я и понял, что главная задача флота – не утонуть в мирное время.
Кстати, «Огненный» закончил свой славный путь очень красиво. На рижской судорезке, куда его отправили для переплавки «на иголки», эсминец стал декорацией во время съемок фильма «Берег» режиссеров Алова и Наумова.
Потому что романтика! Она на флоте во всем. Только на флоте можно услышать команду: «Окончание приборки через пять минут. Медь драить, резину белить, барашки расходить и смазать!» Или такую вот: «Обмундирование чистить и починять, команде мыться в бане!» Это же не команды, а песня. Недаром еще Валентин Пикуль подмечал, что «презренный сухопутный сортир не идет ни в какое сравнение с благородным морским гальюном».
А как мы бдим! Как мы поддерживаем боеготовность! Это же сказка. Боеготовность вообще нужно постоянно поддерживать, потому что она как штаны, которые всегда спадают. Поэтому у меня на корабле в каждом кубрике висел плакат: «Бдительность – это оружие, которое никогда не ставится в пирамиду» (речь не о гробнице Хеопса, а об оружейной пирамиде – это я непонятливым штатским поясняю). Кстати, командиру БЧ-5, то есть механику, я приказал в каюте другой плакат повесить: «Механик, помни! Ни грамма в пасть – все на матчасть!»
Отсюда, конечно же, нужно плавно перейти к теме «шила» – так на флоте называют спирт. «Шило» (которое, по идее, должно использоваться для протирки всяческих механизмов и радиоаппаратуры), как известно каждому моряку, бывает двух видов – хорошее и очень хорошее. Очень хорошее даже можно употреблять, не разбавляя, а вот с хорошим приходится повозиться, для чего в него добавляют чеснок, красный перчик, марганцовку (чтобы вся дрянь на дне осела) и т.д. В итоге хорошее «шило» превращается в очень хорошее и опять-таки употребляется. Конечно же, не для протирки – как показывает практика, без нее механизмы на корабле работают даже лучше. «Шило» флотскому офицеру необходимо не для пьянства, а именно для романтики. Ну чтобы она не исчезала. Конечно же, в меру, потому что трезвость – норма флотской жизни (а норма – две бутылки).
Если норму перебрать, могут случиться неприятности. Тогда, как говорил замполит соседнего дивизиона подплава капитан 1 ранга Василий Рогов, «матросам не объЯснено, мичмана ходят пьяные, носы у них красные, как огурцы». Или же, как любил повторять наш заместитель начальника факультета в Калининградском военно-морском училище: «Люди падают с мостика и убиваются или становятся идиотами! Я – выжил!»
После этого и начинаешь еще глубже убеждаться в том, что флот – это романтика. И не надо со мной спорить. Потому что кто служил, тот знает, а кто не служил, тому все равно не понять.
С Днем защитника Отечества, мужики!
