Каннский травелог

Леди Гага не киноперсонаж, но была в Каннах.
Фото Reuters

«В одном приятном уголке Французской Ривьеры, на полпути от Марселя к итальянской границе, красуется большой розовый отель. Пальмы услужливо притеняют его пышущий жаром фасад, перед которым лежит полоска ослепительно яркого пляжа. За последние годы многие светские и иные знаменитости облюбовали это место в качестве летнего курорта. <┘> Отель и охряный молитвенный коврик пляжа перед ним составляли одно целое. Ранним утром взошедшее солнце опрокидывало в море далекие улицы Канна, розоватые и кремовые стены древних укреплений, лиловые вершины Альп, за которыми была Италия, и все это лежало на воде, дробясь и колеблясь, когда от покачивания водорослей близ отмели набегала рябь».

Городок, о котором идет речь в романе Фрэнсиса Скотта Фицджеральда «Ночь нежна», притулился в восьми километрах от Канна, но его портрет – как калька, которую можно с одинаковым успехом наложить и на Мекку синефилов, и на любой другой близлежащий населенный пункт. С 1925 года, когда по Французской Ривьере путешествовал задумчивый писатель, мало что изменилось, во всяком случае в смысле архитектуры. Она по большому счету ровная – разной величины правильными и скучноватыми прямоугольниками стоят виллы в окружении пальм и сосен, иногда меж ними затешется непутевое здание османского периода или не тщательно подстилизованная более поздняя постройка. Современность не щадит историю, обезображивает ее дешевыми пластиковыми стеклопакетами, которые жалобно желтеют на солнце.

Именно эти рассыпанные вокруг Канна городки готовы прийти на помощь, если вам захотелось поучаствовать в фестивальной феерии, что каждый год собирает сюда киноманов со всего мира, и не очень потратиться. Маленькие отели позволяют устроиться, не особенно пренебрегая своими претензиями по поводу качества обслуживания и чистоты помещений, хотя, признаться, две звезды на жестяной табличке у входа во французский отель вовсе не сулят тот комфорт и порядок, какими вас потчует за них же Германия. Но Франция, особенно в провинции, такова, она обшарпана, иногда откровенно ободрана, правда, почему-то не смотрится запустело и неряшливо. С другой стороны, отельные три звезды означают зачастую лишь качественный скачок цены, а в остальном вряд ли берут на себя дополнительные гарантии.

Выбирая отель, неплохо глянуть на карту. Стремитесь к морю? Поезжайте в Канн-Ла-Бокка, Ле-Канне. Здесь лучшие средиземноморские пляжи, где вода чистая и пологий песчаный спуск. Чуть дальше Антибы, Гольф-Жуан-Валорис и местечко Жуан-Ле-Пен, куда вашего покорного слугу и занесли романтические настроения. Несколько лет назад после фильма «Поезд на Дарджилинг» в память врезалась песенка. Она была хитом номер один в 1969 году. Питер Сарстедт пел о девушке (в фильме под нее подходит героиня Натали Портман), которая выбилась из итальянской нищеты, окончила в Париже Сорбонну, бывала на вечеринках в посольствах России и Греции, дружила с Ага-Ханом, а проводить отпуск отправлялась на модный курорт – в Жуан-Ле-Пен. Откуда очень удобно ездить в Канн. Поездом. Да и автобусом. Но тут сразу приходится отказаться от романтических настроений.

Все, что касается российских проблем с транспортом, распространяется и на Францию. В автобусе и машине легко застрять на несколько часов в пробке. Поезда в час пик приходится брать штурмом. Еще их отменяют и задерживают. Переносят с одного пути на другой, а электронные мониторы, где в интерактивном режиме отображается полезная информация, на станциях часто разбиты, пав жертвой юных вандалов. И чтобы разобраться в системе билетов, расписании и прочем, неплохо бы знать французский язык, потому что на английском сообщения экстренного характера дублируют далеко не всегда. А стоит заговорить по-французски с кассиром на ж/д вокзале, он любезно посоветует выгодный тариф и поможет оформить проездной на неделю с экономией в среднем евро на 25. На французский тут реагируют живо. В Ницце вам прохожая укажет путь до вокзала, который так мал, что можно и не заметить; с уверенностью обозначив вас парижанином, она смахнет слезу и поведает о бурных годах своей миттеранско-парижской молодости. Девушка на перроне поможет прокомпостировать билет, игриво заметив, что «просто вставлять нужно медленно». Другая попросит сигарету, а узнав, что не курите, улыбнется и скажет: «Да, и вы тысячу раз правы».

Французский открывает много дверей, помогая быстрее влиться в фестивальный ритм. Так проще общаться с охранниками, коих здесь великое множество. Надо сказать, в этом году ведут они себя строже. Эта строгость проявляется иногда самым неожиданным образом. Например, на деревьях, что растут напротив главного входа во Дворец фестивалей, подпилили нижние ветви, чтобы зеваки и папарацци от народа не свешивались оттуда гроздьями, пытаясь как можно лучше разглядеть и выхватить фотообъективом идущих по красной дорожке. Теперь жаждущие толпятся внизу. Больше всего собирается к семи часам вечера, когда по 24 ступеням, обтянутым красным сукном, дефилируют ряды «светских и иных знаменитостей».

Их лучше поджидать не там. Отступив на несколько десятков метров в сторону бульвара Круазетт, двигаясь вдоль ограждений, можно нечаянно наткнуться на Леди Гагу, которая чинно выхаживает в своем электрическом наряде в облаке неоновых огней. Дальше вдоль пляжа идут ряды белых тентов, под их куполами устраивают вечеринки. Скандинавские, корейские, ливанские, французские. Посмотрев четыре очередных фильма, ты вовсе туда не стремишься, но приглашение все равно настигает. Фестивальный Канн в знак приветствия отбирает у приезжих систему привычных координат, как обычно и бывает с путешественниками, в ответ вовлекая тебя в цепочку неожиданных встреч – со знакомыми, с незнакомыми. И вы вместе идете на вечеринку или прием. Или просто гуляете по набережной, слушаете скрипача, который выводит удалой мотивчик. «Il est russe», – шепчут за спиной французы. Да, это определенно русский. Кто еще будет в Канне играть «Расцветали яблони и груши┘».

Пляжный кинозал. Фото Reuters

Русский след виден и в кино, нас по-прежнему поминают в связи с коммунистами или русских девушек-блондинок вдруг вставят в ливанскую трагикомедию «И куда мы теперь?» про религиозные распри в горной деревушке. Если же говорить вообще о кинематографе, то здесь его отличает завидное качество – стремление рассматривать кино как чистое искусство. То же самое отличает и Каннский фестиваль в целом. Он не просто мощный рекламный рычаг для продвижения страны и культуры, он в первую очередь чествует кино, заставляя забыть коммерческие термины: «контент», «проект». Приглашая зрителя в путешествие по разным фильмам, по разным вселенным, где говорят на языке творчества.