Еще тот Рюрик

Историк Василий Ключевский сравнивал Россию с большим кораблем, несущимся по морю без карт и компаса. А волны вокруг – штормовые. Карл Фредерик Соренсен.Пароход во время шторма.1869.Частная коллекция

Есть в российской истории один странный парадокс. Какую эпоху в ней ни возьми, она вдруг становится удивительно похожей на нынешнюю. Будто вся наша история – череда одних и тех же повторений, суета сует, и ничего путного тут больше не жди.

Вот сейчас, например, все отчетливее кажется, что к нам возвращаются 90-е. Снова это перетягивание одеяла на себя – полукриминальные разборки, отъемы. И на улицах уже стреляют. Ну, конечно, не так, как тогда, но все-таки. Дефициты бюджетов, задержки зарплат. И опять это неловкое чувство, что почва под ногами не так уж устойчива: кто мы, куда мы, что будет завтра и зачем это все. Впрочем, аналогия с 90-ми самая трудная. Уж как-то совсем недавно это было, не так много воды утекло и столь мало пока осмыслено.

Так что сейчас у нас скорее, как в 80-е. Время, когда начали падать цены на нефть и стало линять былое благополучие. Разочарование после тучных лет. Усталость оттого, что ничего не меняется. И страх, что может поменяться – тоже. Скудеющий рынок. И горьковатое осознание, что можно надеяться только на себя. И разве не так сегодня?

Или все-таки это больше похоже на 70-е? Ну не случайно же сегодня все чаще поминают Брежнева добрым словом. Старая милая сказка, которую не очень интересно слушать, но зато она хорошо убаюкивает на ночь. И на день тоже. Скудноватая жизнь. Иллюзия стабильности. Долгие собрания. Невыносимая легкость «одобрямсов». И общее неясное чувство тревоги. Которую хочется побыстрее заесть или выпить. Подспудное ощущение, будто что-то идет не так. «Лишь бы не было войны», – часто повторяли тогда. И любили снимать фильмы о Великой Отечественной. Как и сейчас.

Или все чаще приходится читать и слышать, что теперь возвращаются сталинские времена. И происходит сползание из мягкого авторитаризма в жесткий. Ну да, не расстреливают и воронки по ночам не ездят. Но почему-то над многими нависает ощущение, что это где-то близко. Словно то мрачное время – расстрелов в оврагах, доносов, допросов в полутемном кабинете – оно и не заканчивалось вовсе. Была легкая передышка от кошмара длиной больше чем в полвека, но теперь вот-вот страну накроет новым страшным сном. А уж эти незатейливые признаки культа личности – компульсивные благодарности президенту со стороны граждан и портреты главы государства на самых разных предметах обихода…

В общем, как ни тасуй наше советское прошлое, аналогии с нынешним временем почему-то всплывают сами собой. Нас то и дело догоняют разные исторические флешбэки, навязчивые воспоминания о былом кайфе. Хотя был ли этот кайф на самом деле – еще вопрос. И не является ли он обычной фантазией о чем-то так и не сбывшемся?

Да что СССР. Точно так же легко можно найти множество фактических и эмоциональных пересечений с эпохой Александра III, Николая I, Павла, Екатерины Великой, Алексея Михайловича Тишайшего, Ивана III. А еще нынешнее время часто сравнивают с татаро-монгольским периодом. Те же, мол, политические традиции, и никуда от них не деться.

Возвращение эпохи всеобщего «одобрямса» некоторых пугает, а некоторым навевает приятные воспоминания. Фото РИА Новости

Зато поймаешь хоть какую историческую аналогию, и уже от этого становится легче. Что-то успокаивается внутри. Благо сегодня можно создать исторический коллаж из настоящего и прошлого на любой цвет и вкус, и получится достаточно правдоподобная картинка. Особенно если хотеть во все это верить.

Да и как тут не верить. Открываешь наугад какой-нибудь серьезный исторический труд, например «Историю России с древнейших времен» Сергея Соловьева, и читаешь: «…народ разоряется, не будучи богатым; сюда же для большего разорения присоединяется первоначальная дружинная система кормления, содержание служилых людей по воеводствам за счет управляемого народонаселения, обращение правительственных должностей в жалованье и пенсии служилым людям…» И как-то начинает посасывать под ложечкой от знакомой безысходности. И хочется, как Пастернак, соваться ко всем с вопросом: «Какое, милые, у нас тысячелетье на дворе?»

Вот и философ Мераб Мамардашвили уподобил Россию стране из Зазеркалья. «Дурная повторяемость явлений российской жизни это и есть важнейшее явление российской жизни», – говорил он. И не об этом ли пел Владимир Высоцкий: «Триста лет под татарами – жизнь еще та,/ Маета трехсотлетняя и нищета. И намерений добрых, и бунтов тщета,/ Пугачевщина, кровь, и опять – нищета».

Но что, если все наоборот? Что, если мы так быстро несемся, что не успеваем осмысливать не только настоящее, но даже прошлое? Ведь чего только наша страна не пережила за последнее столетие: революции, войны, падения царств, великое переселение народов, массовые казни – неоднократная, быстрая и жесткая ломка всех жизненных стереотипов, устоев, привычек. И судя по всему, таков был не только последний век. Перевертывало-ломало и прежде. Так, историк Василий Ключевский сравнивал Россию с «большим кораблем, который несется на всех парусах, но без карт и компаса».

Человеческое сознание консервативно и капризно. Самое сложное для человека – увидеть очевидное. Настоящее невидимо, потому что оно непривычно и ново. Перемены пугают. Чем сильнее перемены – тем меньше они заметны. Потому что за ними не успевают ни глаз, ни мозг.

Вот и сегодня мы боимся оглядеться, чтобы не закружилась голова. И стараемся схватиться за что-то знакомое. Думать привычными схемами, находить алгоритмы, создавать паттерны. И выискивать исторические аналогии в том числе. Пусть это будет эпоха Брежнева, Петра, Чингисхана – кому что, в зависимости от вкусовых предпочтений и личных неприятностей.

А на самом-то деле жизнь совсем уже не та. И уже не та маета. Мы не повторяемся и не застряли, а стремительно, по-гоголевски, несемся. Покемоны, лабутены, гибридные войны: наш словарь стремительно меняется, а не это ли явный признак перемен. Вокруг вихрем меняющийся мир – непонятный, тревожащий. Заставляющий куда-то бежать, придумывать дедлайны, чтобы хоть как-то удержать время, сбиваться в пробки, нагружать полные тележки в супермаркетах, садясь на диету, бесконечно переключать каналы телевизора, тонуть в соцсетях, изобретать новые законы – и все это лихорадочно, избыточно, нервно. Чтобы хоть как-то снизить фрустрацию.

Несемся так быстро, что невозможно полноценно пережить. Не успеваем переварить то, что было вчера, как наступает послезавтра. И хочется паузы. Завалиться спать на пару-тройку дней. Или чтобы снова лето. И хочется придумать тихий спокойный миф, поросший паутиной и покрытый патиной. Например, о стране, в которой со времен Рюриковичей ничего не происходит. Или о Золотом веке советской Нетландии.

Или поймать любую другую спасительную версию и хоть на минуту перевести дух.