Виски по-балтийски

На берегах Балтики случается всякое – особенно с любителями фантастики... Константин Крыжицкий. Балтийское море. 1897. Музей изобразительных искусств Республики Карелия, Петрозаводск

Май в Питере выдался холодный. Лед на Финском заливе едва вскрылся, попер на берег и снова застыл холодным лабиринтом. Днем все это блестело и переливалось, радуя глаз. Поэтому пить водку на берегу было вдвойне приятно.

Наша компания расположилась у пляжа, под соснами. Кто-то запалил скромный костерок. Мечталось о шашлыке и шикарном фуршете. Стали жарить хлеб и класть на него кильку из банки. Вот тут Клещ и сказал, что хочет в мертвяки. Мертвяки – это такая особая группа поклонников творчества братьев Стругацких. В отличие от самоуглубленных и серьезных люденов <вымышленная человеческая раса мира Полудня, созданного братьями Стругацкими. – «НГ-EL»> мертвяки не прочь пошалить и порой ведут себя вызывающе. Однако их любовь к фантастике непреложна, вступление в ряды мертвяков считается почетным.

Настроение у всех было отличное, и Клеща решили принять, но как-нибудь эпично. Кто-то предложил отжимания на кулаках с полным собранием сочинений Стругацких на спине. Стали думать, где взять книги. Оказалось, что с собой у народа есть пара книг Святослава Логинова, томик Олега Дивова и три номера журнала фантастики «Если» за прошлый год. Этого показалось мало. Решили пойти в поселковую библиотеку.

По дороге устали и сели в кафе попить соку. Пока пили, Андрей уснул. Кто-то остался с ним. Кто-то сказал, что игра не стоит свеч, и пошел обратно на берег. В итоге до библиотеки добрались самые страшные. Дверь им не открыли.

Стали думать, что же делать с Клещом. Шура предложил посадить его голым задом на кактус. Как в поликлинике – больно, но быстро. Клещ сказал, что ради вступления готов на всё, но пусть девочки отвернутся. Пошли в пансионат искать в дендрарии кактус. По дороге Света сказала, что это все-таки негуманно. С ней согласились. Было решено заменить кактус фикусом. Неофиту следовало раздеться догола и, выкрикивая клятву космодесантника, выкинуть растение из окна. Шура сказал, что это классика жанра и что так принимали многих. Очевидно, руководство пансионата тоже было знакомо с этой красивой древней традицией, поэтому фикусы из коридоров убрали.

Общество оказалось перед вызовом. По этому поводу пришлось идти в магазин. Сгоряча взяли много. Долго смотрели на добычу, и вдруг идея пришла сама собой. Шура взял литровую бутылку и отправился в торосы прятать ее. Путь к тайнику отмечал сорванными с остальных бутылок этикетками.

...Можно даже встретить матросов из другого времени. Александр Денисов. Матросы в сапожной мастерской. 1832. Русский музей

Ходил он долго. Сгустился вечер. В сумраке ледяное поле выглядело зловеще. На гранях блестящих обелисков вспыхивали таинственные огни.

Когда испытуемый заходил в лабиринт, было уже совсем темно. Шура говорил, что это ничего и скоро взойдет луна. Луна и в самом деле взошла, большая и желтая. Однако со стороны Финляндии нанесло облаков, и берег снова утонул во мраке.

Все очень переживали за Клеща и поэтому пили несколько интенсивнее обычного. Чтобы посланник совсем не потерялся в торосах, компания принялась петь акапелльно. В атмосфере всеобщего духовного подъема были исполнены «Бухгалтер Иванов» группы «Бахыт Компот», «Все идет по плану» группы «Гражданская оборона», песня чатлан из фильма «Кин-Цза-Цза» и несколько нечетко, но очень душевно – «Четырнадцать минут» Владимира Трошина. Потом приехала милиция. Оказалось, что непредсказуемая балтийская акустика донесла наши вокальные послания до валютного пансионата. Пришлось договариваться и приносить жертвы Фемиде. Вскоре водка совсем закончилась, и квест Клеща из символического приобрел насущное значение.

Стали выяснять, сколько прошло времени. Оказалось – больше часа. Народ забеспокоился. Самые энергичные хотели идти искать потеряльца. Сильно пьяный Вова утверждал, что погода пошла на тепло и к утру лед растает, тогда Клещ найдется сам собой.

Света предлагала звонить в милицию, но с ней не соглашались. Во-первых, они только что были здесь; во-вторых, жертвовать Фемиде было уже нечего. Вова предложил пожертвовать Светой. Тогда ему сказали плохое слово. Вова обиделся и уснул. На его храп из торосов вышел Клещ.

Луна наконец продралась сквозь тучи, и мы увидели, что наш товарищ побывал в передряге. Рукав толстовки был практически оторван. На щеке – ссадина, под глазом – смачный фингал. В каждой руке у Клеща было по пузатой бутылке. Все удивились, откуда взялась вторая, и еще больше удивились, когда поняли, что это не водка.

Из массивных бутылок темного стекла в пластиковые стаканчики полилась густая ароматная жидкость, которая при дегустации оказалась виски. Проснувшийся Андрей авторитетно заявил, что это – односолодовый синглмалт, и, судя по мягкости, ирландский. С ним никто не спорил.

Когда дегустация закончилась, Клеща торжественно приняли в мертвяки и подступили с расспросами.

– Да я это, иду себе… ни буя не видно, – рассказывал свежий мертвяк. – И вдруг огонек, костер. Ну, я к нему. А там рыбаки в бушлатах! Здоровые и пьяные в ноль. Так надрались, что едва говорят. И то – ни буя не разберешь. Я их спрашиваю: «Это вы нашу водку стибрили?» Они в несознанку. Мол, твоя моя не понимает. Ну, я им вломил маленько… Потом они мне. Вдрабадан, а дерутся здорово! Потом помирились мы, налили мне виски. Оказалось – душевные ребята, веселые. Один на губной гармошке играл – прям виртуоз! Вот, дали мне с собой два бутыльмеса в нагрузку.

Народ решил пойти познакомиться с веселыми рыбаками: а вдруг у них еще виски есть, – но тут долгий, протяжный стон прокатился по берегу. Затем пришел многоголосый шорох и скрежет, перемежаемый звуками, похожими на выстрелы. Вова оказался прав! Лед вскрывался во второй раз. Рушились под собственным весом припайные обелиски. В таких условиях никто идти не рискнул.

– Сейчас они сами выйдут, – заверял Клещ, – ребята толковые, чего им там сидеть?

Однако никто на пляж так и не вышел.

На следующий день у нас была экскурсия в краеведческий музей. Шура сказал, что за такой славный вечерок обязательно нужно помучиться. И мы пошли. Все проходило, как и предполагалось. Монотонная речь бабушки-экскурсовода, духота и похмелье. Озорник Вова порывался устроиться в поморской лодке и вздремнуть, но ему не дали. Страдать – так вместе!

Вдруг усыпляющий монолог нарушил удивленный возглас.

– Вот же они! Вот! Рыбаки мои! – кричал Клещ и тыкал пальцем в фотографию на стене.

На потертом фото были запечатлены трое бравых матросов в черных бушлатах на фоне палубных надстроек. Как видно, они собирались спустить на воду шлюпку. Ниже была подпись на английском языке и табличка с переводом: «В мае 1918 года группа матросов из команды крейсера «Каледон» Королевского военно-морского флота Великобритании в составе Аластара О’Лири, Магнуса Конноли и помощника кока Фиакра Флинна отправилась на берег за провиантом. В результате шторма в заливе они потерпели крушение и погибли. Да смилостивится Господь над их душами!»

Потом мы долго искали на берегу опорожненные бутылки темного стекла. Но так ничего и не нашли. Только свободные ото льда балтийские волны тяжело и мерно наступали на берег.