Понаехали мы с тобой, Лолита!

Надеешься на следующем этапе жизни вернуться к чугунным кружевам Невы, а судьба решает по-своему.  Фото PhotoXPress.ru

Поэтому работа в сомнительных ночных клубах была единственной возможностью для танцовщиков выжить самим и прокормить семью. Днем Леры и Ани продолжали репетировать дробушки и вращения в народных хореографических ансамблях, а вечером облачались в стразы и перья и превращались в шикарных Долорес и огненных Анжелик. По окончании работы снимали яркий костюм, отклеивали накладные ресницы и, проскользнув сквозь нетрезвую шумную толпу зрителей, незаметными мышками бежали домой к семьям, чтобы успеть пожелать спокойной ночи детям и собрать их назавтра в школу.

Супруга моего знакомого, назовем ее Олей, работала в одном из таких шоу. В один из вечеров, отработав на сцене свой номер, как обычно торопилась домой. Наскоро смыв яркий грим, натянув кроссовки, свитер и джинсы, направилась к выходу через зал, где вовсю продолжалась шоу-программа.

Один из зрителей узнал в ней шикарную длинноногую диву, несколько минут назад блиставшую на сцене. «Э! Красавица! Куда бежишь? Не убегай!» – преградив ей путь, начал он с беспроигрышного захода.

Оля вежливо улыбнулась – правила предписывали избегать конфликтов с гостями клуба, и попыталась проскользнуть мимо. Но гость оказался настойчивым. С ловкостью, которую сложно было предположить в человеке с тугим брюшком и коротенькими ножками, он снова оказался перед ней: «Ну, не убегай, слушай!» – «Простите, я действительно очень тороплюсь», – ответила Оля. «Куда торопишься? Давай поговорим!» – не унимался гость. Оля остановилась и, покачав головой, сказала: «У меня дочка дома одна».

Гость отступил на шаг назад, поднял руки и с выражением вселенской печали понурил свою нетрезвую голову, тем самым говоря, что сдается, не препятствует, все понимает и что дети – это святое. Оля мягко улыбнулась и, обогнув его, поспешила к выходу. «Э! Красавица! Хоть скажи, как зовут тебя», – крикнул он ей вслед. «Лолита», – на ходу озвучила Оля свой сценический псевдоним.

«Э, Лолита! Понаехали мы с тобой, да?» – услышала Оля за спиной. И прозвучало это так сокрушенно и сочувственно, что Оля оглянулась. Махнув на прощанье рукой, шарик на ножках развернулся и, покачиваясь, отправился обратно в водоворот ночной московской жизни...

Как понаехавшие, мы часто цитировали друг другу эту гениальную фразу: «Э, Лолита! Понаехали мы с тобой, да?» – и ржали. Хотя лично я себя никогда не считала «понаехавшей» – то есть той, кто рвется любой ценой завоевать столицу. Скорее наоборот, приехав из Петербурга, я полагала, что сделала одолжение Москве, снизойдя до нее на некоторое время. Я честно планировала по окончании института вернуться к моим аристократичным чугунным кружевам, гранитам и свинцовым волнам Невы.

Но у Бога оказались другие планы, и я осталась в Москве, хотя долго не могла примириться с ее аляповатостью, разношерстностью и суетой.

Как и все понаехавшие, я столкнулась с проблемой аренды жилья. Какое-то время подруга моей мамы, уехавшая в Канаду, сдавала мне квартиру за небольшие деньги, но в один прекрасный момент она вернулась и сказала, что квартиру будет продавать и что я должна съехать. И что на все про все – найти новое жилье и переехать – у меня есть четыре дня. Это было резко и жестко – по-московски.

Впервые в жизни я обратилась в агентство по недвижимости. Агент выслушала меня и, узнав, каким бюджетом я располагаю, сказала: «М-да… это будет непросто… Но поищем!» На следующий день она позвонила и сказала, что уже сегодня можно будет съездить по двум адресам.

Она встретила меня около метро. По дороге говорила, что за мои деньги квартиру найти невозможно, но есть вариант снять комнату у семейной пары, и по описанию вариант вроде неплохой.

Мы подошли к дому. Около подъезда на скамейке сидела нетрезвая компания – двое мужчин и одна женщина. У женщины было отекшее красное лицо и заплывшие глаза, что говорило о солидном опыте общения с алкоголем. Выяснилось, что эта женщина и один из мужчин – хозяева моей предполагаемой квартиры. Мы с агентом переглянулись. В принципе можно было сразу разворачиваться и уходить, но мы все же решили взглянуть на мои предполагаемые апартаменты.

Хозяйка шаткой походкой повела нас в квартиру. По дороге она бормотала: «Комната… большая. Вообще очень ну… хорошая. Кровать там широкая… Вам понравится» – чувствовалось, что связная речь давалась ей с трудом.

Когда мы вошли внутрь, в нос ударила смесь ароматов плесени, пыли, сигаретного дыма и перегара. Комната и правда оказалось большой. И кровать широкой. Но при этом сама комната оказалась проходной: за ней располагалась еще одна, маленькая, которая тоже сдавалась! При этом почтенная пара хозяев проживала тут же, в третьей комнате.

«Берете?» – Хозяйка повернулась ко мне. «Нет, извините!» – Я развернулась и почти бегом вылетела на улицу. Агент побежала за мной.

Я остановилась. «Послушайте! – сказала я. – Посмотрите на меня и поймите, что есть обстоятельства, в которых я просто не смогу жить! Просто не смогу! Это не снобизм и не чистоплюйство. Это элементарная безопасность. Я понимаю, денег у меня очень мало, но я уверена, что вы сможете что-то для меня найти!»

Вечером она мне снова позвонила: «Есть вариант! Комната в квартире, вторая комната закрыта. Хозяин с женой живет в соседнем доме. Вторую комнату сдавать не собирается. Поехали смотреть?»

У дома нас встретил хозяин – почти двухметровый человек-шкаф. Он был опрятен и трезв. Это уже внушало надежду. Пока мы поднимались на лифте, я закрыла глаза и мысленно взмолилась: «Господи! Через два дня я должна куда-то переехать. Пожалуйста, дай мне знак, что это место мне подходит!»

Хозяин открыл дверь квартиры. Первое, что попалось мне на глаза, – за раму зеркала в коридоре была воткнута маленькая иконка Матроны. «Беру!» – выпалила я.

Хозяин уставился на меня в изумлении: «Комнату-то посмотрите?» – «Да я уже и так все вижу!» Комнатка была маленькая, но опрятная.

«Тут в ванной свет не работает…» – Хозяин был явно озадачен стремительностью моего решения. «Ну, вы же его почините?» – с улыбкой, почти смеясь, сказала я. «Да, конечно. И замок в дверь, если хотите, можно врезать». – Он уже понял, что мои намерения серьезны. «Вот и отлично! – сказала я. – Врезайте замок. Послезавтра я въеду с вещами и деньгами».

Через два дня я переехала. А еще через пару дней хозяин зашел посмотреть, как я устроилась. Неуклюже помявшись в дверях, сказал: «Мы могли бы пообщаться? Вы ничего такого не подумайте. Просто хочу знать, кто у меня живет». И с этими словами вытащил из пакета четыре бутылки пива и поставил их на стол.

Я вытаращила глаза: «Конечно, но вы простите, я пиво не пью. Совсем. Если хотите, вы пейте, а я себе чай налью».

Мы сели на кухне. Хозяин подумал и сказал: «Давайте я с себя начну. Я боксер-тяжеловес. Правда, из-за наркотиков и алкоголя спорт пришлось бросить. Работал вышибалой в клубах, сейчас вот рэкетом занимаюсь… Вот… А вы откуда, чем занимаетесь?»

После такого ошарашивающего откровения я не сразу нашла слова. «Я из Петербурга, – начала я. – Актриса. Работаю в театре кукол. Петь очень люблю. Я вообще все детство в хоре пела…»

Я замялась, не зная, что еще сказать. Хозяин смотрел на меня с недоверием и каким-то ужасом. Потом помотал головой и выдавил: «И как же тебя такую к нам в Отрадное занесло?!»

После этого мы еще немного поговорили, и он ушел, забрав остатки пива с собой.

Я прожила на этой съемной квартире целый год, и, признаться, там действительно было спокойно и безопасно. Разве что умозрительно немного пугала нестандартная биография хозяина. Видимо, это был мой должок перед Москвой за мой питерский снобизм.