Евгений Лесин
Валерий Попов. Довлатов. – М.: Молодая гвардия, 2010. – 356 с. (Жизнь замечательных людей: Малая серия).
О трагикомическом скандале все-таки позже. А начну я со стихов. Довлатовских, времен его срочной службы:
Девушки солдат не любят,
Девушки с гражданскими танцуют.
А солдаты тоже люди,
И они от этого тоскуют.
У стены стоят отдельной группой
Молодые хмурые мужчины.
А потом идут пешком из клуба
Или едут в кузове машины.
И молчат, как под тяжелой ношей,
И молчат, как после пораженья,
А потом в казарме ночью
Очень грязно говорят про женщин.
Я не раз бывал на танцах в клубе,
Но меня не так легко обидеть.
Девушки солдат не любят,
Девушек солдаты ненавидят.
 Где-то рядом с улицей Рубинштейна Ленинград, кажется, совсем не изменился... |
Бродский Довлатова очень любил, выделял, старался помочь и помогал. В книге Попова Бродского, разумеется, немало. И не только Бродского, там вообще много персонажей. Ни одного, так сказать, однозначного, зато интересные – абсолютно все. Попов, конечно, пристрастен, потому что почти всех знает или знал лично. У него, что нормально, своя собственная версия событий. Но Довлатова он совершенно искренне любит, а то, что пытается «разобраться», – оно и понятно, все-таки биография. Попов признает: «┘пресса полна жалобами и обидами конкретных людей, помещенных Довлатовым в свои сочинения под реальными фамилиями – но описанных весьма своевольно». И далее: «┘многие попали благодаря Довлатову в вечность в абсолютно неузнаваемом виде. Реальные события искажены в прозе Довлатова на девяносто процентов – если не на все сто». А что вы хотели? Художественная проза. И, знаете, писателя и так все обижают, дайте ему хотя бы в книжках своих отомстить.
* * *
Посмертная слава однообразна. Публикации, «популярность», публикация переписки и воспоминаний, статьи и монографии о герое, памятная доска «Здесь жил┘», документальный фильм по телевизору. Что еще? Правильно: памятник и книга в серии «ЖЗЛ». Вот у Венедикта Ерофеева памятник, например, уже есть, ждем «ЖЗЛ». Довлатову, насколько я знаю, памятник еще не соорудили, зато «ЖЗЛ» – вот он, ленинградский прозаик Валерий Попов написал.
Сразу скажу: хорошо написал. Попов вообще хороший прозаик и, конечно, написал он не традиционную биографию. Здесь скорее автобиографическая проза, воспоминания, просто главный герой – не сам автор воспоминаний, а его близкий товарищ. Сергей Довлатов.
Мне более всего понравились главы про службу в армии и про службу в таллинской газете «Советская Эстония». Про ленинградские рестораны – не очень, мы студентами как-то больше по московским пивным ходили. Нет, написано-то как раз хорошо, особенно про то, что Довлатов по городу ходил в шлепанцах. И впрямь ведь: Ленинград – удивительно маленький город. Мне даже порой кажется, что чуть ли не меньше Москвы, хотя, разумеется, вряд ли.
Тон книжки Попова – очень спокойный. И он как будто все время пытается помочь своему герою. Вот опять не напечатали. Или из двух рассказов – один специально плохой, сугубо советский, а второй нормальный – взяли только советский, хотя вроде бы обещали. Или вот про Америку, письмо Довлатова Юлии Губаревой, жене старого приятеля: «┘я почти беспрерывно нахожусь под судом. Меня судили за плагиат, клевету, оскорбление национального достоинства, нанесение морального ущерба┘»
Действительно, все время хочется помочь.
И запои, Довлатова и убившие в конце концов. Не выпить с ним нельзя, очень хочется (мне как читателю книжки Попова все время хотелось выпить с его героем) с ним выпить, но понимаешь ведь: сорвется, и будет ему очень нехорошо в итоге.
* * *
Теперь о трагикомедии. Прошу прощения за обильное цитирование, но ничего не поделаешь. Из предисловия «От редакции»: «Жизнь Довлатова была богата трагикомическими ситуациями, в полной мере отраженными на страницах его книг. Неудивительно, что выход книги о нем в серии «ЖЗЛ» тоже обернулся своего рода трагикомедией <...> уже на стадии работы над рукописью до нас дошли слухи о повышенном и достаточно ревнивом внимании к будущей книге со стороны знатоков и толкователей довлатовского наследия...» И вот «упомянутые ревнители» «...еще до знакомства с книгой Попова почему-то предположили, что она порочит образ Довлатова. Эту мысль они сумели внушить наследникам покойного писателя, которые через своего адвоката обратились к издательству «Молодая гвардия» с грозным письмом. Там со ссылкой на статьи Конституции РФ и Гражданского кодекса говорилось, что издание книги о Довлатове в задуманном автором и издательством виде будет «грубым нарушением норм авторского права, а также охраняемых законом нематериальных благ». Прежде всего это касалось воспроизведения любых фотографий, на которых запечатлен Довлатов <...> Запрет касался также использования многих писем Довлатова, в том числе его переписки с Игорем Ефимовым – ее публикация в свое время была признана незаконной решением суда <...> Автор уже вносил в текст поправки по замечаниям Елены Довлатовой, но эту конструктивную работу внезапно прервал уже упомянутый категорический запрет. Повод был высказан наследниками в письме в издательство: «В своей книге Попов, странным образом перетолковывая материалы, искажает, а зачастую и порочит личность Довлатова. Это уже диффамация». Диффамация, согласно словарю русского языка, – «оглашение в печати сведений, позорящих кого-либо». Быть может, диффамацией сочтены те факты из жизни писателя, которые «неудобны» для его родственников – но без которых невозможно понимание его личности и творчества? (...) Уважая права наследников писателя, мы приняли решение – впервые за 120 лет выпустить книгу из серии «ЖЗЛ» без всяких иллюстраций, даже без фотографии героя на переплете».
 ...ну, или совсем чуть-чуть. Только стал еще меньше и смешнее. Фото автора |
Не хочется злорадствовать, просто напомню «молодогвардейцам» о книге Льва Гурского «Роман Арбитман...». Кто не знает сути истории, посмотрите в Интернете, я, честно скажу, просто не рискую высказываться более подробно.
И не говорите, что «ситуации совершенно разные». Ситуация была и всегда будет только одна: один пишет, другие ему мешают. У меня – «во избежание и пр.» – все.
* * *
Еще кое-что. Так сказать, личное. Первое. Не знаю почему, но почему-то, читая, я все время ждал – будет ли упомянут Ерофеев? Видимо, потому что я везде жду подобных упоминаний. А здесь все-таки есть определенная близость. Ровесники, Довлатов 41-го года рождения, Ерофеев – 38-го. Умерли в один год. Оба пьющие. Ну что? Долго ждал. Думал – не дождусь. Дождался. В самом конце фрагмент письма Довлатова: «Фазиля Искандера я тоже очень люблю. Битова признаю, даже уважаю, конечно – Ерофеев (Венедикт), а из ленинградцев среднего возраста мы все тут любим Валерия Попова┘»
Конечно, Ерофеев!
И еще. Девушка, на которой Довлатов чуть не женился, пока был в армии, называла его «центнер». По-моему, очень хорошо называла.
Ну а закончу тоже стихами. На сей раз – Юнны Мориц:
Огромный Сережа в панаме
Идет сквозь тропический зной.
Панама сверкает над нами
И машет своей белизной.
Он хочет холодного пива,
Коньяк тошнотворен в жару.
Он праздников хочет, прорыва
Сквозь пошлых кошмаров муру.
<┘>
И всяк его шутке смеется,
И женщины млеют при нем,
И сердце его разорвется
Лишь в пятницу, в августе, днем.
А нынче суббота июля,
Он молод, красив, знаменит.
Нью-Йорк, как большая кастрюля,
Под крышкой панамы звенит.
