Исаак Рахиль Я влюблен в старость.
Вам, конечно, знакомо обаяние старых фотографий. В каком-то смысле эти седые фотки - антиподы клонированных тушек.
Мой пафос состоит не в захватническом отношении к науке, а скорее в воскрешение мертвых. Нужна нежность мысли о старике.
На память сразу приходят натруженная Пелагея Ниловна и дед Щукарь с лукавинкой в зрачке.
Ниловна сына своего не понимает. Но чует, что ему, ниспровергателю, дана вера, равная религиозной. Горький вообще проникнут ожиданием чуда. Устраивал спиритические сеансы, думал о гордом звучании "человека", нудно ждал перемен┘
Гибель прежней системы не породила ни идейной учительницы Саши, отрекшейся от своего отца-помещика, ни пламенных борцов, ни матерей, которые вырвались бы из подавленности. Человек, заснув в двадцатых годах ХХ века и пробудившись сейчас, решит, что Москву Деникин все-таки взял.
Маркс напористо лишил философию девственности: ни одна философская система, сказал он, не появляется на свет в отрыве от экономических, политических и социальных реалий времени. А литература еще четче отражает действительность, чем философия. Ведь даже истовое стремление быть "вне", "выше", "над" - одна из форм реакции на пресловутые внешние раздражители. Клонированный ребеночек наверняка так же хочет есть, писать и какать, как и зачатый естественным способом.
Что осталось от старухи в современной литературе? Об этом - Людмила Улицкая: "Толстая, усатая Софья Иосифовна..." Грушевидный нос, болезнь Паркинсона... Трясущиеся руки, жалобное слабоумие┘
А вот студентка Литинститута Светлана Кузнецова: "Безмозглый старик большей частью жил на своей кушетке, отвернувшись мордой (морда хитрого животного) к стенке. Крадучись, выбирался на кухню пожевать деснами чужие котлеты, мог посидеть у подъезда, напялив дырявое пальто и не скрывая сморщенный, словно пересохший на солнце, огурец┘" О, подлая писанина!
Вы обратили внимание, что подаяния просят старухи? Где старики? Уже умерли, вероятно.
Мы их клонируем обязательно. Из мяса наших сердец.
Дарья Гармоненко 
