Юлия Петровская Россия официально признала, что рассматривает возможность отправки миротворцев в Персидский залив. Руководитель ДИП МИДа Александр Яковенко заявил в минувшую пятницу, что в будущем не исключается присутствие наших сил на территории Ирака. Он подчеркнул, что для этого потребовался бы "новый формат международного присутствия в сфере безопасности... под эгидой ООН и по мандату Совета Безопасности". То есть формально речь не идет о вливании российского контингента в оккупационные войска.
Эти слова прозвучали на фоне настойчивых призывов США к международному сообществу разделить бремя миротворчества и накануне нового заседания СБ ООН по Ираку, назначенному на 22 июля.
Ранее министр иностранных дел Игорь Иванов, находясь в Египте, заявил: "Скорее всего потребуется дополнительная резолюция как относительно политического урегулирования, так и относительно присутствия международных сил безопасности". По его словам, принятие такого документа "расширило бы возможности участия многих государств" в иракском урегулировании.
Франция и Германия - ключевые противники войны в Персидском заливе - в последнее время также говорили о возможности отправки своих войск - и также в условиях "нового формата".
Заявления российских дипломатов прозвучали на завершающей стадии вывода наших десантников с Балкан, где они участвовали в миротворческих миссиях около 10 лет. Официальной версией вывода войск по-прежнему остается дороговизна их содержания (несколько десятков миллионов долларов в год). Однако "НГ" ранее неоднократно писала о планах Минобороны послать войска в Ирак.
По сути, у России есть только два рычага влияния на события в горячих точках - это солдаты и энергоресурсы. С их помощью Москва до сих пор обеспечивала свое присутствие на Балканах. В случае с Ираком у нее остается только один рычаг - солдаты. Степень вовлеченности в процесс "умиротворения" в стране, где, по официальному признанию Вашингтона, идет партизанская война, во многом определит окончательную судьбу российских нефтяных контрактов. Перед Соединенными Штатами стоит, казалось бы, более прозаическая задача - вывести собственных солдат из-под огня и заменить их чужими.
Для Москвы, если она решится на ввод войск, как обычно, потребуется не только специальный мандат, но и особый статус. Это не означает, что российское присутствие станет некой альтернативой американо-британскому. Операция в Ираке - какой бы формат ей ни был придан - не будет поставлена под командование какого-либо другого генерала, кроме американского. Москва в любом случае будет действовать в тесной координации с Вашингтоном - по тому же балканскому образцу. Максимум, что наши военные смогут получить, - это некую должность зама по российскому контингенту. Этот зам будет спрашивать у Москвы, какие приказы американского главкома стоит выполнять, а какие нет, и соответственно направлять вниз только те приказы, которые одобрены Москвой. Те приказы, которые Москвой одобрены не будут, будут выполнять другие.
Могло бы показаться, что с политической точки зрения сейчас неплохой момент для заявлений о новом российском походе. В США и Великобритании в самом разгаре полемика по поводу фальсификации "оружейного досье" Саддама Хусейна. Скандал с ненайденным ОМУ и растущие потери среди коалиционных сил напрямую отражаются на рейтингах Джорджа Буша и Тони Блэра...
Изменение "формата международного присутствия", очевидно, обернется дополнительной бюрократизацией, но совершенно необязательно приведет к скорому улучшению обстановки в самом Ираке. Недавно побывавшая там группа экспертов Пентагона пришла к выводу, что ситуация в ключевых районах страны является взрывоопасной и что американским солдатам придется остаться там на долгие годы. Серьезность происходящего подтвердил и человек номер два в Пентагоне, ярый сторонник войны Пол Вулфовиц. Только что он совершил визит в Ирак. В интервью немецкой газете "Вельт" он заявил, что в стране все еще действуют 7-8 тыс. "федаинов" Саддама и около 15 тыс. членов его спецподразделений.
Неожиданный бросок российских десантников на Слатину и неожиданное сворачивание всякого военного присутствия на Балканах (а они вписаны в число наших внешнеполитических приоритетов) наглядно показывают, сколь импульсивна бывает Россия в миротворческих вопросах. Многолетнее военное присутствие в Персидском заливе, очевидно, затребовало бы иных расходов, чем на Балканах. Между тем наблюдатели ставят под сомнение наличие у Москвы четкой стратегии на иракском направлении. Огромный потенциал Ирака эту стратегию выработать не помогает. Нельзя не учитывать большие аппетиты Вашингтона в регионе, становящемся все более проамериканским, и одновременно отсутствие у России возможностей по вливанию денежных средств в его экономику. Кроме того, Ирак может оказаться не единственным государством, где наш союзник по антитеррористической борьбе захочет поделиться бременем миротворчества в обмен на возможное спасение контрактов или долгов.
