Война в Чечне заражает все

– Господин Кенигс, как оценивают в федеральном правительстве ситуацию с правами человека в России?

– На этот счет мы имеем информацию из многих источников. Как из Совета Европы (доклад комиссара Совета Европы по правам человека Альваро Хиль-Роблеса), ООН, российских и международных правозащитных организаций, так и нашего посольства в Москве, которое активно поддерживает соответствующие контакты и с властями, и с организациями гражданского общества.

Откровенно говоря, есть много жалоб. Целый комплекс претензий связан с войной в Чечне. Очевидно, что там совершено большое число нарушений прав человека, виновные в которых редко или по крайней мере не всегда выявляются судом и получают должное наказание. Так что порой возникает впечатление, что война в Чечне «заражает» всю ситуацию в России. Поэтому мы очень озабочены тем, что борьба против терроризма в некотором отношении больше угрожает правам человека, чем сам терроризм.

– То есть, на ваш взгляд, права человека нарушаются наиболее активно в ходе борьбы против терроризма?

– Речь идет об озабоченности, которая основывается на информации. У нас есть много обращений людей, не нашедших справедливости в суде, хотя их права были нарушены. Особое беспокойство внушают случаи, когда после обращения в Страсбургский суд и получения его поддержки некоторые люди, как это, в частности, отмечено в докладе Хиль-Роблеса, подвергались затем дома репрессиям: исчезали, были убиты или испытали притеснения. Это ведет к тому, что столь важный инструмент, как суд по правам человека утрачивает воздействие.

События последнего времени внушают большие опасения, что применяемые в ходе чеченской войны армией, полицией или ФСБ методы «проникли» на остальную территорию России и не подвергаются осуждению и наказанию. Правозащитные организации испытывают на себе давление, в том числе с использованием налогового законодательства. Между тем, по нашему убеждению, гражданское общество наряду с Конституцией и судебной системой является очень важным стражем прав человека. К тому же в российской прессе, особенно на радио и телевидении, отмечается все больше проправительственных и все меньше оппозиционных программ. В итоге слабеет контрольная функция общества и СМИ. Такие тенденции мы наблюдаем с большой озабоченностью.

Конечно, по сравнению с тем, что было двадцать лет назад, в России произошли коренные реформы и достигнуты большие улучшения. Но в последние годы это реформаторское развитие несколько застопорилось.

– Немецкие СМИ не раз отмечали различия в подходах канцлера и министра иностранных дел, когда речь идет о России. Что вы думаете по этому поводу?

– Господин Фишер, говоря о России, всегда настаивал на необходимости предоставить организациям, которые сумели сделать многое в смысле гласности и перестройки, свободу действий, необходимую для востребования и продвижения реформ в обществе. Если же она подавляется, осложняется или общество сильнее «вертикализируется», то это всегда угрожает защите прав человека. В этом отношении германский министр иностранных дел очень бдителен. Это связано как с тем, что он интенсивно сотрудничает с такими международными правозащитными организациями как Amnesty International и Human Rights Watch, так и с тем, что мы имеем очень хорошие контакты с правозащитниками в России и очень внимательно прислушиваемся к тому, что побуждает людей просить убежища в Германии.

Я думаю, что различная оценка, о которой вы говорите, объясняется и тем, что соотношение между правами человека, с одной стороны, и экономическим развитием, с другой, воспринимается господином Фишером иначе – в том числе в силу его принадлежности к партии зеленых. Министр иностранных дел считает, что вопросу о правах человека должно придаваться очень большое значение, и поэтому эта тема не может оставаться незатронутой на дипломатических встречах с его коллегой или российским президентом.

– А для канцлера такой акцент на права человека необязателен или существует некое распределение труда?

– Разумеется, имеется распределение труда, но есть там также дифференциация мнений.

– Господин Кенигс, почему при таком внимании к правам человека в Берлине практически не вспоминают о дискриминации русскоговорящего меньшинства в странах Балтии?

– Это проблема, на которую обратили внимание в институтах Европейского союза. В нем действуют программа и сеть институтов, которые занимаются вопросами меньшинств или их дискриминации. Защита меньшинств в Евросоюзе поставлена сильнее, чем в Совете Европы или в любой отдельно взятой стране. Так что для проработки возможных конфликтов в странах сообщества есть необходимые инстанции и законы.

– Все-таки не очень понятно: когда дело касается прав человека в России, вы активны. Когда же в Латвии или Эстонии – вы отсылаете к Брюсселю. Почему ваш МИД не скажет прямо правительствам в Риге и Таллине: так нельзя, вы нарушаете права человека?

– Нет, нет, мы одинаково активны! Мы, например, поддержали резолюцию, внесенную Россией в Комиссии ООН по правам человека. Но полагаем, что для разрешения упомянутых конфликтов достаточно инстанций, имеющихся в ЕС. Если что-то не так, об этом делаются сообщения, а если оказывается, что этого недостаточно, то проблемой занимаются еще интенсивнее.

Нарушения прав человека случаются во всех странах. И у нас, повторяю, есть институты для их рассмотрения. К ним могут обращаться меньшинства любого государства ЕС включая страны Балтии. Но жалоб о нарушениях прав человека, аналогичных поступающим из Чечни, у нас из Эстонии нет.

– Значит ли это, что есть права человека и права человека?

– Нет, конечно. Но бывают вопиющие нарушения прав человека, которые, угрожая жизни, не находят правового рассмотрения в инстанции, а пострадавшие остаются без защиты. И бывают нарушения прав человека, для рассмотрения которых есть условия и инструменты, помогающие найти справедливость. Насколько я информирован, меньшинства в странах Балтии вполне имеют возможность воспользоваться соответствующими правовыми путями.

– Вы сравнительно недавно стали уполномоченным федерального правительства Германии по правам человека и гуманитарной помощи. Визит в Россию – ваша первая зарубежная поездка в таком качестве? С кем вы встречались? К каким выводам пришли?

– Я уже побывал в различных странах. Например, в тех, что пострадали от катастрофического цунами в декабре прошлого года. В Китае принимал участие в диалоге по правам человека. Был также в ряде государств Европы.

Прежде всего я обменялся мнениями со своим коллегой Владимиром Лукиным. Были встречи в Государственной Думе, а также беседы с представителями различных организаций гражданского общества включая «Мемориал», Комитет солдатских матерей, Хельсинкскую группу.

За несколько дней нельзя составить полное представление о ситуации в России. Мне очень понравилось, что разговор о существующих проблемах и реформах ведется открыто, а также что гражданское общество воспринимается серьезно. Очевидно, что официальные власти заинтересованы в вовлечении граждан и их организаций в это развитие. Я считаю это хорошим делом. Хотя вижу и трудности в том, насколько удастся претворить добрые намерения в институты, а затем придать им действенность не только в столице, но и по всей стране. Это, конечно, очень нелегкий процесс.

Остается впечатление, что партийная система пока относительно слаба. Сейчас одобрен закон, который, вероятно, дополнительно сократит партийный ландшафт, повысив барьер для прохождения в парламент до 7%. В Германии такая мера, возможно, воспрепятствовала бы сотрудничеству моей партии (зеленых. – Е.Г.) в бундестаге, и я, естественно, не считаю ее хорошей. Это элемент «вертикализации», которая, на мой взгляд, ведет в неправильном направлении, ибо полагаю, что реформы можно успешно осуществить только при широком участии граждан.

Есть немало людей, которые опасаются, что российская демократия станет чрезмерно президентской – то есть управляемой демократией, которая слишком слабо «растет снизу». Мы на это смотрим с интересом, но отчасти и с сомнением. Но будем и впредь сотрудничать как с гражданскими организациями, так, разумеется, и с официальными органами России, чтобы содействовать развитию и укреплению условий, обеспечивающих права человека.

– Если в результате досрочных выборов в Берлине сменится власть, следует ли ожидать, что она займет более жесткий курс в отношении России в гуманитарной сфере?

– Не могу этого утверждать. Хотя еще рано говорить, что произойдет на выборах. Думаю, что это будет очень похожая политика. Полагаю, что стремление к очень интенсивному сотрудничеству останется, но, учитывая личное знание Ангелой Меркель системы ГДР, критика нарушений прав человека будет продолжена.

Из досье «НГ»

Том Кенигс родился в 1944 г. Получил экономическое образование в Свободном университете Берлина. Владеет несколькими языками. До занятия политикой работал переводчиком латиноамериканской литературы, книготорговцем, таксистом, сварщиком, электронщиком. Вступив в партию зеленых, был депутатом городского парламента Франкфурта-на-Майне, начальником кабинета гессенского министра экологии, когда им был Йошка Фишер. С 1999 г. работал в ООН, занимаясь проблематикой прав человека, был, в частности, заместителем спецпредставителя генсека ООН в Косово. Уполномоченным правительства ФРГ по правам человека и гуманитарной помощи назначен 1 января этого года.