Игорь Субботин
Фото Gettyimages
Сирийский кризис стал одной из главных тем, которые обсудили прибывший в Стамбул для участия в 23-м Всемирном энергетическом конгрессе президент России Владимир Путин и его турецкий коллега Реджеп Тайип Эрдоган. Однако, несмотря на недавнее возобновление контактов двух стран, они вряд ли создадут полноценный военный альянс, считают эксперты. Речь может идти только о разделении сфер влияния.
Выступая перед участниками конгресса, Эрдоган отметил важность общих усилий в борьбе с терроризмом и необходимость гуманитарных поставок в Алеппо, не забыв при этом сказать, что турецкое присутствие в Сирии является вынужденным. «Эта страна граничит с нами, и те террористы, которые просочились в нашу страну, проходят там подготовку», – заметил президент.
Он не обошел стороной и попытку военного переворота, которая произошла в республике 15 июля. «Наш народ встал большой преградой на пути этих террористов, – пояснил Эрдоган. – Мы должны помнить, что эта опасность просочилась в государственные органы, правительственные учреждения, в вооруженные силы». По его словам, Турецкая Республика отстаивает «государственность и конституционные права», однако в то же время всегда находятся те, кто «пытается учить демократии».
Незадолго до встречи Путина и Эрдогана премьер-министр Турции Бинали Йылдырым объяснил в интервью агентству Sputnik, что его страна хочет объединить международных игроков в контексте сирийского кризиса. «Роль Турции заключается в том, чтобы объединить, сплотить Россию, США и Иран, – сообщил глава правительства. – К этому процессу может быть также подключена и Саудовская Аравия. И таким образом остановить кровопролитие в регионе и предотвратить гибель невинных, беззащитных людей. Мы прилагаем усилия для того, чтобы добиться этого».
Отметим, что в начале августа глава турецкого МИДа Мевлют Чавушоглу даже говорил о возможных совместных действиях России и Турции против «Исламского государства» (ИГ, запрещено в России). У российской стороны это предложение вызвало одобрение, однако никакие совместные операции стороны пока не начали.
На фоне тактичных заявлений о готовности к сотрудничеству в российском и турецком подходах по Сирии видна существенная разница. Если Анкару больше заботит усиление вблизи своих границ курдских вооруженных формирований, которые претендуют на собственную государственность, то Москву беспокоит жизнеспособность сирийского режима, на который она рассчитывает в регионе, особенно ввиду неожиданных разногласий с Ираном по поводу использования его военной базы. В чем сходятся Россия и Турция, так это в позиции по борьбе с ИГ. Причем существенный фактор, который не могут игнорировать ни Москва, ни Анкара, это американская политика в Ближневосточном регионе.
«На предыдущем этапе кризис в наших отношениях произошел как раз из-за сирийской проблематики, – напомнил «НГ» политолог, доцент Университета экономики и технологий TOBB в Анкаре Тогрул Исмаил. – Так что, думаю, сейчас стороны, учитывая опыт инцидента со сбитым самолетом, сделают определенные выводы. Вряд ли обострение между США и Россией резко изменит подход или действия Турции в Сирии. Она и так действует там осторожно, старается учитывать интересы и Америки, и ряда других стран».
Политолог считает, что, разрешив российско-турецкий кризис, Анкара сумела добиться от Москвы понимания своей сирийской политики. «Взгляды России и Турции во многом совпадают, за некоторыми исключениями, – отмечает Исмаил. – Я могу сказать, что присутствие России в этом регионе не очень беспокоит Турцию. Общество в целом – не обязательно элита – видит российское присутствие в Сирии элементом баланса, но самое главное здесь – учитывать интересы друг друга. Последние месяцы взаимопонимание между странами есть».
По мнению эксперта, наступление правительственной армии Сирии на Алеппо при поддержке российской авиации не может не вызывать озабоченности. «Конечно, такой обстрел беспокоит общественность и власти, – признает Исмаил. – Мнение международного сообщества тоже будет играть в этом свою роль. Кроме того, важно учитывать еще один фактор. Почему ИГ выглядит такой мощной силой? Дело в том, что геополитическая ситуация в регионе изменилась в пользу шиитских элементов, и это создает почву для суннитского недовольства. Чтобы наладить взаимопонимание и мир, нужно дать суннитам в этом регионе определенную политическую силу с энергетическим придатком».С точки зрения другого аналитика, Россия, как и Турция, способна идти на конфронтацию с Западом в риторике, но при этом сильно зависит от отношений с ним. «Поэтому и Путин, и Эрдоган – товарищи по несчастью, а российско-турецкое сближение продиктовано этим фактором, – отметил в разговоре с «НГ» руководитель Санкт-Петербургского центра изучения современного Ближнего Востока Гумер Исаев. – Эрдоган пытается играть так же, как и Путин. Если вспомнить их встречу в Санкт-Петербурге, то она носила больше демонстрационный характер для Запада. Прежде он выигрывал от российско-турецкого противостояния. Сейчас Турция, которая находится в непростых отношениях с ЕС и США, использует текущую ситуацию. Когда лидеры двух стран жмут друг другу руки, они демонстрируют, что все нормально. Помимо этого, обе стороны заинтересованы и в экономическом сотрудничестве. Они находятся в непростом положении, поэтому у них есть резон теснее взаимодействовать друг с другом».
Как считает эксперт, Турция смотрит на ситуацию в Алеппо без одобрения. «Для нее это важный коридор, – отметил Исаев. – Но она тоже проводит свою операцию, поэтому, думаю, мы здесь имеем дело с некой договоренностью. Возможно, поговорив об экономических нюансах, Путин и Эрдоган обсудили и зону ответственности Турции и России в Сирии. Получается парадоксальная ситуация. Россия не очень сильно критиковала «Щит Евфрата». В турецких СМИ тоже нет жесткой критики России по поводу Алеппо, поэтому можно говорить о согласии двух стран координировать свои действия. Иначе у нас была бы более гневная риторика в СМИ. Военные альянсы с участием России, будь то Франция, США или Турция, сейчас невозможны. Даже с Ираном у нас был общий интерес в Сирии, но он не предоставил в долгосрочное пользование свою военную базу. Был резонанс. Россия идет многим наперекор в Сирии. Стороны могут согласовать свои действия, разделить сферы, но создать альянс – вряд ли».
Совсем иначе сирийский кризис влияет на отношения России и Франции. На этой неделе Пятая республика представила в Совете Безопасности ООН мирную резолюцию о конфликте в арабской стране, которая была заблокирована российской стороной. Эскалация насилия в окрестностях сирийского города и дипломатический застой заставили международное сообщество говорить о новых санкциях в отношении Москвы. Президент Франции Франсуа Олланд даже усомнился в необходимости встречаться с Путиным во время его будущего визита в Париж 19 октября. «Конечно, я должен буду принять Владимира Путина. Но я задавался вопросом: будет ли это эффективным? Так ли это необходимо? Поможет ли это оказать какое-то воздействие?» – заявил Олланд в интервью телеканалу ТМС. Позже глава МИД Франции Жан-Марк Эйро пояснил, что встреча двух лидеров будет зависеть от развития ситуации в Алеппо. Также глава французской дипломатии уточнил, что Париж намерен обратиться в Международный уголовный суд с просьбой изучить возможные военные преступления в Сирии.
«После Первой мировой Франция участвовала в формировании новой Сирии, – напомнил «НГ» старший научный сотрудник ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН Андрей Кудрявцев. – Она участвовала в склеивании государства из разных кусков, стояла у ее родов, как повивальная бабка. Позиция Франция по Сирии всегда была одной из самых жестких с начала 2010-х, когда началась гражданская война. Также она была той страной, которая выступала за проведение прямых военных действий из-за предполагаемого применения химического оружия силами Башара Асада.
Напряжение по поводу Сирии сохранится, она останется тем фактором, который существовал на всем протяжении отношений между Москвой и Парижем. Раньше это не мешало странам взаимодействовать в других направлениях, в частности в «нормандском формате».
Аналитик считает, что, говоря о французской позиции по Сирии, нельзя забывать о внутриполитической риторике. «Франция вступила в предвыборную кампанию. Мы не можем абстрагироваться от предвыборной ситуации в стране», – заключил Кудрявцев.
Дарья Гармоненко 
