Маршалу Хафтару блицкриг не удался

Бойцы Ливийской национальной армии используют «боевые тачанки» – машины с установленными на них пулеметами. Фото Reuters

Обещанное главкомом Ливийской национальной армией (ЛНА) Халифой Хафтаром быстрое взятие Триполи не состоялось. Вместо триумфального шествия по улицам ливийской столицы части ЛНА все глубже увязают в ее пригородах и фактически топчутся на месте. Их попытки продвинуться к центру Триполи решительно пресекаются контратаками отрядов милиции, верных Правительству национального единства (ПНЕ) Фаиза Сараджа. Противоборствующие стороны все чаще используют тяжелые вооружения, авиацию. Не менее ожесточенные баталии развернулись и на дипломатическом фронте.

Судя по отрывочным и часто противоречивым сообщениям информагентств, Хафтару так и не удалось собрать достаточного количества живой силы, чтобы плотно сомкнуть кольцо вокруг столицы, точнее полукольцо по сухопутью, и блокировать город с моря. Данное обстоятельство, во-первых, позволило быстро и без проблем перебросить на помощь ПНЕ Сараджа отряды милиции из Мисураты, представляющей собой отдельный анклав, лидеры которого также считают Хафтара заклятым врагом. Во-вторых, лишило ЛНА возможности обеспечить хотя бы минимальный перевес в силах и средствах, необходимый при проведении классических наступательных операций.

Переброска мисуратовских отрядов в Триполи уравняла численность и боевой потенциал противоборствующих группировок. По расчетам военного аналитика Арно Делаланда, численность бойцов ЛНА и объединенной триполийско-мисуратской группировки примерно одинакова. В распоряжении Хафтара имеется свыше 25 тыс. штыков, в том числе около 7 тыс. солдат и офицеров, служивших еще в армии Муаммара Каддафи и составляющих основу элитных подразделений, которыми командуют сыновья Хафтара Саддам и Халед, другие близкие родственники. Еще 18 тыс. входят в состав таких же, как у Сараджа, милицейских формирований, созданных на племенной, религиозной и территориальной основе.

Армии Хафтара противостоят примерно 5–6 тыс. бойцов из милицейских отрядов Триполи, лояльных ПНЕ. В их числе около 1,5 тыс. человек из Специальных сил сдерживания, по сути, навязавших себя правительству Сараджа в качестве своего рода национальной гвардии, 1,8 тыс. человек в отрядах Наваси, еще около 1,5–2 тыс. из других милиций. Мисуратская группировка насчитывает не менее 12–13 тыс. бойцов. Кроме того, у Хафтара и Сараджа имеется по 12–15 самолетов, небольшое количество вертолетов, а также танки, установки залпового огня, пикапы с установленными на них пулеметами или автоматическими пушками малого калибра.

Разумеется, ни командование ЛНА, ни мисуратские командиры не могли полностью бросить все эти силы на штурм или защиту Триполи. От 30 до 50% личного состава должны были остаться в местах постоянной дислокации или перераспределены, чтобы обеспечить безопасность на подконтрольных Хафтару или мисуратским лидерам территориях.

Вооруженная борьба носит главным образом очаговый характер. По сообщениям представителей ЛНА, на днях силы Хафтара сумели уничтожить оборонный штаб ПНЕ. Наблюдатели отмечают заметно усилившуюся ожесточенность схваток, особенно после того, как Хафтар объявил о начале нового этапа наступления на Триполи. Если в первые две-три недели боев стороны, главным образом части ЛНА, старались не вести огонь по жилым кварталам, то теперь жертвами часто становится мирное население. Минздрав регулярно подводит итоги продолжающихся вот уже шесть недель боев в Триполи. Сейчас количество убитых приближается к 500, раненых – перевалило за 2,2 тыс. Свои дома в столице покинули около 50 тыс. человек.

Не менее ожесточенные баталии между зарубежными сторонниками Хафтара и Сараджа разворачиваются на дипломатическом фронте. Одним из основных факторов, влияющих на атмосферу вокруг Ливии, по-прежнему остается заявление президента США Дональда Трампа, сделанное им в конце апреля, о заметном вкладе Хафтара в борьбу против ливийских джихадистов. Многие расценили слова хозяина Белого дома как однозначный сигнал о неожиданной переориентации американской администрации с Сараджа на Хафтара.

По мнению Wall Street Journal, убедили Трампа сменить ориентацию египетский президент Абдель Фаттах ас-Сиси и саудовский наследный принц Мухаммед бин Сальман. В свою очередь, Washington Post опубликовала статью аналитиков Мечислава Бодужинского и Кристофера Ламонта, в которой говорится, что Трамп еще во время своей избирательной кампании присматривался к Хафтару, видя в нем сильного лидера, способного возглавить в Ливии борьбу против терроризма. Однако первые два года пребывания у власти Трампу было не до Ливии. Приходилось отбиваться от своих политических врагов, прежде всего из лагеря демократов. Именно поэтому Трамп был вынужден продолжить ливийский курс Барака Обамы.

Время менять ливийскую политику пришло после того, как Хафтар с триумфом совершил поход на юг страны, взяв под контроль месторождения нефти, и Трамп понял, что тамошние углеводороды должны компенсировать потери нефти от попадающих под санкции Венесуэлы и Ирана. Не исключено также, что свою роль сыграли и определенные противоречия между помощником Джоном Болтоном, которого поддержали влиятельные фигуры из Совета национальной безопасности, и госсекретарем Майклом Помпео, успевшим к тому времени жестко осудить Хафтара за наступление на Триполи.

Заявление Трампа сбило с толку и обострило противоречия между европейскими державами. Францию и Италию оно еще больше рассорило, Германию – заставило проявить больше сдержанности в отношении Хафтара, Великобританию – занять более жесткую позицию. Больше всех перепугался Сарадж, привыкший к поддержке ЕС и США. В поисках скорой управы на Хафтара он посетил Париж, Рим, Лондон, Берлин, а в понедельник побывал в Брюсселе, где встретился в руководителями ЕС.

Необычайную активность развили турки, тоже перепугавшиеся разгрома их ливийских союзников из числа «Братьев-мусульман» (запрещены в РФ). На днях второй раз после начала наступления на Триполи в Каире побывал Хафтар. Совбез ООН принял резолюцию с призывом к Хафтару немедленно прекратить огонь. Впрочем, сегодня этот призыв приобретает даже не риторическое, а скорее ритуальное звучание по сорванному мирному процессу.