Юлия Бедерова Шампанское в фойе и коридорах (партера и бельэтажа) снует с подноса на поднос, по ходу опустошаясь, шоколадные конфетки перепрыгивают в открытые рты из предусмотрительно открытых коробок, глянцевые бесплатные программки тычутся в руки, смелые голые и трусоватые одетые женщины с уверенными пиджачными мужчинами тычутся друг об друга и непременно фланируют. Публика умиротворенно облизывается. В фойе курят (чего обычно не бывает: здесь выпроваживают на мороз, даже если ты Аристотель Онассис). Начало концерта - на час позже привычного и еще на час - обещанного. В буфете ажиотаж: фирменные бутеры Большого - маломерки с черной икрой из обрезанного по краям мякиша, обычно блеклые - теперь дружелюбны, расфуфырились и хорошо поглощаются.
Партер почти полон, впрочем, насколько раскуплены билеты по ценам, приличествующим заявленной благотворительности (первые ряды, например, - по 50 000 рублей, весь сбор - в Фонд реконструкции Большого театра), - судить трудно. Может, это гости господина Каррераса или Николая Баскова. Почему бы, действительно, не Баскова.
По крайней мере Бэлза ведет концерт не один, а вместе с поп-звездой (по профессии - балериной) Анастасией Волочковой. Последняя говорить не может совсем, поэтому перечень приготовленных песен и арий просто омывает Винокура, Починка, Шохина, Кобзона, Крутого, господина, известного как "хозяин Тишинки", господина, известного как "продюсер Николая Баскова", нескольких господ, известных как "хозяева Тайги", и остальную публику нечленораздельно-ласковой звуковой волной. Жарко и приятно.
Первый акт концертной пьесы в жанре "как бы элитарное для как бы масс", или "высокое ли, низкое ли - главное, чтоб вкусненько, красивенько, просто, но с интригой и довольно дорого" - целиком за Каррерасом. В прошлом - великий испанский тенор, он теперь, кажется, будто на разогреве.
Несколько итальянских и испанских песен с оркестровыми антрактами из Иоганна Штрауса и Верди вызывают странное ощущение. Следы былых роскошеств истового и драматичного вокала небольшого, элегантно-пасмурного человека погребены под завалами всякого разного. Каррерас выглядит как одинокий не то чтобы волк, но такой волчок. Оркестр РНО плетется за ним некормленой кобылкой.
В перерыве хозяева лесов, полей и рек только и говорили про Сару Брайтман, изумляя осведомленностью и обсуждая, какой из трех ее дисков лучше. Она вышла этаким тортиком, вся в рюшах, розово-бежевая, в целом - модельная, спела в микрофон, впервые подключенный в Большом театре, три с хвостиком номера из объявленных шести (Бернстайна, Уэббера, нечто на популярную тему Альбинони). Подвывала на началах и неприятно взвизгивала на концах фраз. Оркестр добавил вяленую версию заглавной песни из кино "Титаник". Уплыла. Еще раз выплыла на коротенький, не выстроенный по звуку дуэт с испанцем.
На мировой арене Брайтман появилась, когда спела премьеру мюзикла "Кошки" и вышла за автора замуж. Потом развелась. Зацокали колесики культурных механизмов, и сегодня она - дорогой британский шоу-экспорт, актриса мюзикла, которая немножко добавляет к репертуару шлягерной классики и новых меланхоличных песен. Ее зовут "луноликой", "ангелом", "лебедью". Видимо, потому, что на человека не похожа. Если перевести этих лебедей с поп-культурного языка, может выйти грустный, бледный бассет-хаунд. Но искусственный. Но приятно диковинный (и отчего это все время слышится "мур-мур-мур"?). Любопытно, но из всех приемов поп-звезды Брайтман знает лишь один - шифроваться. На пресс-конференции, устроенной организатором концерта компанией "Росинтерфест", - не появлялась, бисов не пела (Каррерас пел, Брайтман кланялась), в гостиницу, где не ждал ни один посторонний, просочилась через кухню. Кажется, тяжело перенесла перелет в Москву из Токио, где они вместе открывали новый стадион. Тоже дело.
В финале, в перерывах между тем, как Брайтман кланялась, Каррерас - то ли вся эта история его в конце концов перепахала, то ли так просто, - распелся и бисы сделал изумительно. Не столько даже технически (хотя и в этом отношении - достойнее), сколько на неожиданном, строго поданном подъеме ранимого драматизма.
Шоу-бизнес - вещь не только приятная, но глухая и убедительная. Скажешь: "Бог ты мой, это ж коза рогатая!", а тебе: "Нет, сынок, это птица сизокрылая". Веришь и уходишь весь в соплях оттого, что видел шоу Сары Брайтман, хотя, по правде говоря, был на небольшом концерте потихоньку отходящего от дел Каррераса в бутербродном антураже.
