Грустная участь мелодрамы

Непроста любовь сына миллионера и бомжихи...
Фото Артема Чернова (НГ-фото)

Для тех, кто любит снимать кино быстро и с наименьшими потерями, жанр мелодрамы чрезвычайно удобен. Здесь не нужна жесткая выверенность сюжета, как, скажем, в детективе. Здесь не нужна детальная разработка характеров, как, например, в драме. Здесь тем более не надо потеть, чтобы наиболее достоверно донести страсти, как в трагедии. В принципе мелодрама может ограничиться дрожанием губ, бровками домиком, усиленной работой слезных желез персонажей, неограниченно длинной цепочкой «я тебя люблю – ты меня не любишь – я ушел к другой – ты передумала – было уже поздно» (звенья цепочки можно менять местами) и неоправданными романтическими поступками героев. Это, разумеется, схема, но для затравки сойдет.

Если на эту схему нанизать размышления о смысле жизни и о природе вещей, а концовку сделать не по-мелодрамьи печальной, получится смелая попытка придать мелодраме философское звучание. Это и попытался сделать Дмитрий Астрахан в своем новом фильме «Темная ночь».

Сын миллионера Саша, заканчивающий школу и по наущению родителей собравшийся поступать в некую престижную академию, ссорится с родителями и уходит в темную ночь. Там он встречает ровесницу – бомжеватую, шлюховатую, но очень хорошенькую Машу, в которую успевает влюбиться, собраться вместе плыть куда-то на барже вместо престижной академии, избавить ее от фригидности, повидать жизнь московского «дна», потом повстречать в ночи пьяного папу и, послушав его монолог о загубленной жизни, убедиться, что миллионеры – тоже отчасти люди, вспомнить про беременную от него подружку-одноклассницу и вернуться домой, чтобы слегка обновленным продолжить запрограммированное счастье. Все эти ночные перипетии сдобрены Cашиным же закадровым голосом, регулярно объясняющим зрителю причины своих необъяснимых поступков. А лейтмотивом проходящая песня «Темная ночь» вроде призвана ткнуть нас носом в нынешнюю нравственную грязь и напомнить, что «были люди в наше время, богатыри – не вы». Хотя, кроме раздражения, эта песня здесь ничего не вызывает – слишком неуместна, слишком диссонирует словами с мелодраматическим мелкотемьем.

Если бы Астрахан, как бывало раньше, замахнулся на классическую слезливую мелодраму, не было бы и предмета для разговора. С тех пор как появился его фильм «Все будет хорошо» и эти слова стали слоганом его последующих картин, Астрахан довольно жестко придерживался этого немудреного и такого милого сердцу любого обывателя творческого кредо. Все его фильмы несли на себе печать трогательной упрощенной морали: будьте нравственны, и счастье вас не отпустит. Но Дмитрий Астрахан, не удовлетворенный, очевидно, своей мело-нравственной поэтикой, решил не останавливаться на достигнутом. Он принялся разбавлять слезливую мелодраму философско-нравственными сентенциями.

Мелодрама – хорошо. Философская сказка – отлично. Если ты умеешь их соединить воедино – ты почти гений. Астрахан попытался стать гением – но не вышло. Силенок не хватило впрячь в одну телегу коня и трепетную лань. Режиссер попробовал сделать сугубую мелодраму на фоне нашей сугубой действительности, снабдив все это размышлениями о смысле жизни. Зачем? И зачем, кстати, надо было брать непрофессиональных актеров на главные роли? Чемпион Европы по борьбе без правил Андрей Семенов и VJ одного из телеканалов Елена Крестинина настолько скверно играют, что и бровки домиком, и полные слез глаза, и крепкие прощальные объятия напоминают утренник в детском саду и умилительно-неловкие попытки зайчиков, белочек и снежинок говорить с выражением. Похоже, что Астрахан, когда-то начинавший как театральный режиссер, вдруг вспомнил свое театральное прошлое и с перепугу заставил актеров (если их можно так назвать) играть по системе Станиславского. Но что хорошо в театре, то в кино – смерть. «Актеры» играют преувеличенно увлеченно, словно решив ногой вышибить дверь в театр и умереть в нем, не догадываясь, что они в кино.

Да, и похоже, верный друг и соратник Астрахана сценарист Олег Данилов решил, что Бог с ним, с сюжетным строем, как-нибудь и так выкарабкаемся. А получилось, что сценарная основа провалилась с самого начала, словно драматург сразу же махнул на нее рукой, диалоги просто страшно слушать – настолько они нежизненны, сюжетные перипетии моментами заставляют вспоминать собственные страшные сны, у которых – ни внятного объяснения, ни толкового оправдания.

Ну почему словечка в простоте не скажешь? Почему даже такой невинный жанр, как мелодрама, перестал устраивать?

Нам когда-то очень долго объясняли, что пустое, ничего не значащее с точки зрения идеологии кино – прерогатива Голливуда. Вот пусть, дескать, они и снимают безыдейные мелодрамы, вышибающие слезу у заплывшего нравственным жиром американского зрителя. Потом советское кино быстренько переняло голливудские лекала и стало снимать свое, слезовышибающее, с сильным налетом советской идеологии кино. Оно всех устраивало.

Да и по сей день устраивало бы, если бы не стали некоторые наши режиссеры комплексовать по поводу отсутствия в их картинах философообразующего начала. Если бы продолжал Астрахан снимать а-ля «Все будет хорошо» – так и все было бы хорошо. Но когда ни к селу ни к городу в мелодраматическую ткань начинают вплетаться размышления о смысле жизни (озвученные в основном закадровым голосом главного героя), становится так жаль режиссера, хочется погладить его по голове и сказать: «Не надо комплексовать, не надо рефлектировать, просто делай то, что умеешь. Полно дурачиться».