В конце минувшей недели исполнился год подписанному в Праге Договору между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений, или СНВ-3, как его еще называют. Этот документ уже назвали историческим и реальным символом перезагрузки между двумя странами. Лидеры наших государств Дмитрий Медведев и Барак Обама приняли решение сократить свои стратегические ядерные арсеналы до 1550 боеголовок, 700 развернутых носителей этого оружия плюс 100 носителей, размещенных на складах и арсеналах. Причем для России это не сокращение, а возможность наращивания таких вооружений. В день подписания договора на ее счету было всего 611 развернутых стратегических носителей ядерных боеголовок.
Вспоминать о том, как стороны пришли к такому решению и сколько политической воли и дипломатического искусства потребовалось главам двух государств, их ведущим военным экспертам, чтобы согласовать условия и порядок выполнения договора СНВ-3 и добиться его ратификации в Сенате США и в российском парламенте (хотя для Кремля эта процедура прошла менее затратно), нужно отдельно. Сейчас же отметим главное. Соединенные Штаты признали безопасность России равной своей безопасности, стороны обменялись данными о составе, структуре и дислокации своих стратегических ядерных сил, начали проводить взаимные инспекции, в отношении друг к другу у них появилось больше доверия и предсказуемости. Договор СНВ-3 создал возможность для двух стран начать сотрудничество по таким острым проблемам обеспечения безопасности, как создание системы противоракетной обороны, и в частности на Европейском театре военных действий (ЕвроПРО), перейти к обсуждению проблемы сокращения тактического ядерного оружия, с новых позиций вернуться к Договору об обычных вооруженных силах в Европе┘
Об этом, кстати, написали в статье, посвященной годовщине Пражских соглашений, в The New York Times экс-госсекретарь США Мадлен Олбрайт и экс-министр иностранных дел России Игорь Иванов. Они предложили целую систему мер по дальнейшему сокращению ядерных вооружений, контролю над ними, присоединению к этому процессу других стран ядерного клуба и по укреплению мер доверия и транспарентности не только между двумя крупнейшими ядерными державами мира, но и между Москвой и Брюсселем – штаб-квартирой Североатлантического альянса. Похожую статью эти авторы, к которым присоединились директор Института мировой экономики и международных отношений РАН Александр Дынкин и директор Института Брукингса (Вашингтон), бывший заместитель госсекретаря США Строуб Тэлботт, разместили и в International Herald Tribune.
Ветераны мировой политики предлагают такой план действий. Первое – США и России следует вступить в переговоры о дальнейшем, до 1 тыс., сокращении оперативно-размещенных стратегических боезарядов, а также соответствующем сокращении носителей. Тем временем стороны могли бы выполнить условия СНВ-3 о сокращении арсеналов раньше, чем предписывает договор, – к 2014–2015 годам вместо 2018-го.
Второе: Москве и Вашингтону следует улучшить взаимопонимание по вопросам противоракетной обороны. США, НАТО и России следует стремиться к сотрудничеству в этой сфере. Так, на начальном этапе можно было бы создать совместный центр России и НАТО для согласования и анализа информации с радаров раннего предупреждения и космических средств наблюдения.
«Еще один важный шаг – возобновить и расширить совместные учения и испытания России и НАТО в сфере ПРО», – пишут они. По мнению авторов статьи, все эти меры поощрят взаимную транспарентность и доверие. В долгосрочном плане НАТО и России следует задуматься о более тесном объединении систем ПРО. Например, о едином протоколе, на базе которого будут приниматься решения о пусках противоракет.
Третье: на переговорах о сокращении вооружений Вашингтону и Москве следует коснуться нестратегического ядерного оружия. Предварительно официальные лица России и США должны на консультациях договориться, какое оружие относится к категории «нестратегического», обменяться информацией о количестве, типе и дислокации вооружений, а также способах его хранения.
«На сокращение ядерных вооружений могут влиять побочные вопросы. Например, прогресс в ограничении обычных вооруженных сил в Европе наверняка поощрит переговоры о нестратегических ядерных вооружениях», – пишут авторы.
«Четвертое: контроль ядерных вооружений не может вечно оставаться исключительно предприятием России и США», – отмечают Олбрайт, Иванов, Тэлботт и Дынкин, рекомендуя Москве и Вашингтону проконсультироваться с официальными лицами Великобритании, Франции и Китая о том, как сделать сокращение ядерных вооружений многосторонним процессом. Тем более что в июне нынешнего года предстоит встреча постоянных членов Совета Безопасности ООН для обсуждения ядерных проблем. «В дальнейшем в процесс сокращения ядерных вооружений следует вовлечь и другие ядерные державы», – полагают ветераны политики. И с их предложениями нельзя не согласиться.
Но вот что бросается в глаза. Полной перезагрузки в отношениях между Москвой и Вашингтоном невозможно добиться, сосредоточивая внимание только на системе безопасности. Ничто так не укрепляет добрососедские связи и стратегическое партнерство, как взаимовыгодное и взаимозависимое экономическое сотрудничество. К примеру, такое, как существует между США и Китаем, товарооборот между которыми достиг 60 млрд. долл., а товарооборот между Россией и США находится в районе только 20 млрд. долл. И пока возникают и активно педалируются те или иные, по большей части надуманные, препятствия на вступление России в ВТО, пока американский Конгресс никак не отменит ограничения на торговлю между Вашингтоном и Москвой высокотехнологическими товарами, введенные поправкой Джексона–Вэника, надеяться на более тесное сближение позиций двух государств и на более тесное сотрудничество между ними, к сожалению, не приходится.
Это тот урок и те напутствия на перспективу, которые диктует нам год после Праги.
Данила Моисеев 
Дарья Гармоненко