Бунт от неверия в судопроизводство

Фото Reuters

В международной и российской практике существует ряд преступлений, при рассмотрении которых учитывается этнический фактор. В первую очередь это относится к преступлениям, совершенным этническими преступными группами. Особое отношение к такого рода преступлениям диктуется соображениями государственной безопасности. В правоохранительных органах многих западных стран существуют особые подразделения по борьбе с этническими криминальными объединениями. Есть аналогичные подразделения и в структуре МВД России. Факт существования этнических преступных групп юридически признан на уровне подзаконных актов РФ.

Однако в России даже самый заурядный конфликт, если в нем принимают участие представители разных национальностей, обладает потенциалом «этнической бомбы», способен вылиться в социальный взрыв, что превращает его в угрозу государственной безопасности. Это связано с коррумпированностью российских правоохранительных органов и судов. Правовой вакуум и подчас вполне обоснованное неверие в честность расследования и судопроизводства вызывают искушение прибегнуть к квазиправовым или внесудебным способам разрешения проблемных ситуаций. Все равно, идет ли речь о бытовой ссоре или экономической тяжбе. Причем к внесудебным механизмам разрешения конфликта подталкиваются обе стороны.

Разница заключается в том, что реакция со стороны местного большинства имеет более стихийный и менее организованный характер. Чувствуя свою уязвимость и невозможность добиться правды в суде, люди прибегают к крайним мерам, таким как бунт и самосуд.

Приезжее меньшинство отличается большей сплоченностью и организованностью, лучше вооружено, но, количественно уступая местному населению, действует особенно агрессивно.

Социальный взрыв происходит в тех случаях, когда чаша терпения переливает через край, как это произошло в Кондопоге, Сагре, Демьянове. Невозможно даже приблизительно оценить, сколько еще существует очагов этнической напряженности на территории России – пока в тлеющей, скрытой фазе. Еще труднее предсказать, где и когда произойдет следующий социальный взрыв.

Надо признать, что миграция имеет объективные причины и людям свойственно переселяться из мест с невыносимыми условиями жизни в места с более подходящими условиями жизни. В большинстве своем переселенцы – мирные и трудолюбивые люди, ищущие лучшей доли. Но существует другая миграция, связанная с легализацией финансовых средств, источник которых тщательно скрывается. Это могут быть средства, добытые криминальным путем – например, сворованные из бюджетов северокавказских республик. На эти средства скупаются прибыльные активы в российской глубинке. Туда переезжают семьи тех, кто приобрел и контролирует эти активы, их родственники, завозятся рабочие руки. Создаются частные охранные подразделения из соплеменников, налаживается взаимодействие с этнической «крышей».

Профилактика подобных очагов напряженности лишь на стадии скупки активов. Очевидно, что проверка источника происхождения финансовых средств в конечном итоге опять упирается в честность судопроизводства. Честное судопроизводство, в свою очередь, подразумевает разнообразные механизмы общественного контроля – через институты гражданского общества и независимую прессу.

Таким образом, социальные взрывы на этнической почве – это неизбежные издержки сложившейся политической системы. И до проведения судебной реформы эффективная профилактика этнической преступности практически невозможна.