Алиса Ганиева
Во всех произведениях Парди обнажает свои пристрастия мужелюба.
Константин Сомов. Обнаженный юноша (Б.М.Снежковский), Государственный русский музей, Санкт-Петербург
Джеймс Парди. Я – Илайджа Траш./Пер. Валерия Нугатова. – Тверь: Митин Журнал, KOLONNA Publications, 2008. – 128 с. (Crиme de la Crиme).
Джеймсу Парди, «великий американский прозаик» по определению «The New Yorker» (журнала, осторожного на похвалы и дающего знак качества рецензируемым книгам), сейчас восемьдесят пять лет, и он так и остался неоцененным. В чем дело: в размытой жанровой идентификации (готика, сюрреализм, гей-литература), в милости судьбы, отпустившей Парди слишком долгую жизнь, не дав умереть в годы признания (а ведь все начиналось так хорошо, его призвали в Нью-Йорк из штата Огайо, засыпали похвалами, вниманием знаменитостей, восхищением известных писателей) или в чем-то еще? Во всяком случае, в России это имя не очень известно. Джеймса Парди в анкетах продолжают называть самым плодовитым и самым малоизвестным писателем США. Помимо всего прочего, Парди открыто исповедует нетрадиционную сексуальную ориентацию, что четко проявляется почти во всех его произведениях. Впрочем, это вряд ли могло сыграть плохую роль в формировании успеха.
«Я – Илайджа Траш» – роман, вышедший на английском еще в 1972 и переведенный на русский только сейчас. Это один из примерно двадцати его романов. Сюжет извращен и тонок: прекрасный и невинный чернокожий юноша Альберт, кормящий своего орла собственной плотью, служит посредником между белой старухой Миллисент и ее возлюбленным стариком, увлеченным только своим правнуком, немым мальчиком по прозвищу Райский Птенчик. Старика, «мима, поэта и художника-модерниста», собственно, и зовут Илайджей Траш. Молодящийся старик отбивается от преследований молодящейся старухи, они выкрадывают друг у друга Райского Птенчика (тут не без педерастических нюансов), а юноша-негр шпионит, записывает, страдает, принимает сторону то одной, то другого, а то и вовсе пытается убежать от них с Птенчиком, к которому испытывает чувства. Из орла, питающегося сырой кровью, Миллисент в конце концов изготовляет чучело, а из Илайджи – мужа. В финале чернокожий юноша заменяет старика-мима на подмостках, пока тот находится в вынужденном свадебном круизе. Актерская принадлежность Илайджи, который так и называется – Мимом, частое упоминание и фигурирование сцены, зрителей – не случайно. В этом романе фраза, слово уступают место позе и жесту, превращая словесное искусство в живописный танец, а вербальную рассудочность в яркую театрократию.
Причудливые гротескные фабулы и запутанные любовные отношения (без лишних чувственных грубостей, однако) свойственны всей прозе Джеймса Парди. В ней действуют не люди из плоти, а видения. Персонажи, работающие в романах (алчные пожилые женщины, блаженно-юродивые старики, невинные и чистые юноши) варьируются в одних и тех же комбинациях, об этом писала еще Сьюзен Зонтаг, когда-то (лет сорок с лишним назад) расхвалившая один из них. Все герои Парди (по сути у него всегда по-разному комбинируется действующая в «Я – Илайджа Траш» троица) эксцентричны, эпатажны и удивительны. Старуха Миллисент обладает всегда одним и тем же ростом, даже в сидячем положении, яичникам ее может позавидовать любая восемнадцатилетняя девушка, а похоть ее не знает границ. Старик Илайджа никогда не пьет и не курит, и даже не умывается в течение лет пятнадцати, чтобы не портить цвет лица. Ну а юные создания Альберт и Райский Птенчик, один наивнее другого: Птенчик пытается отмыть Альберта, не понимая, что тот чернокож, а Альберт умудряется влюбиться не только в Птенчика, не только в демонообразную Миллисент, не только в Илайджу, который испытывает к нему страсть, но и в ручного орла.
Главная вещь, которую затрагивают при разговоре о Джеймсе Парди – это его несправедливо заниженное положение в системе американских литературных иерархий. Джеймса Парди всегда признавали удивительным и загадочным, о нем восторженно писали Эдит Луиза Ситуэлл, Дороти Паркер (она назвала роман Парди «Малькольм», тоже уже переведенный на русский, одним из «чудес чернил и бумаги»), Гор Видал и многие другие известности США. Его роман чуть было не инсценировали в кино (режиссер Дарек Джармен умер, так и не сняв фильма по роману «Узкие комнаты»), чуть было не объявили классиком. В 2006 Джеймс Парди получил премию, которая вручается «незаслуженно забытым американским прозаикам». В общем, по всем подсчетам у забугорных критиков и издателей в отношении Парди давно бы должен развиться комплекс вины. Однако течение литературного процесса и принципы формирования канона таковы, что приоритеты всегда меняются, а количество прижизненных гонораров и признания вовсе не определяют дальнейший выбор потомков и истории.
«Я – Илайджа Траш» – не помню какой роман Парди по счету. Да это и не столь важно, ибо в течение всей жизни Джеймс Парди пишет один большой причудливо-сюрреалистический роман с одними и теми же героями. Об этом уже говорилось. При всей силе гомосексуальных векторов его прозу нельзя привязать ни к какой субкультуре – она универсальна, хотя и не всем придется по вкусу. Впрочем, благодарный русский читатель, возможно, и восполнит Джеймсу Парди американскую холодность.
