 |
| Наталья Иванова.
Такова литературная жизнь: Роман-комментарий с ненаучными приложениями. – М.: Б.Г.С. – Пресс, 2017. – 544 с. |
«Такова литературная жизнь» – книга, если так можно выразиться, амбидекстерная. Здесь вам и яркие персональные воспоминания (один эпизод с подсевшим к автору на лавку Алексеем Крученых чего стоит!), и мемуарные эссе, и ретроспективный анализ последних литературных десятилетий, и – в качестве приложения – хроника эволюции толстожурнального поля, а также целая россыпь рецензий.
Литературный критик, заместитель главного редактора журнала «Знамя», доктор филологических наук, член жюри и зачинатель многочисленных премий Наталья Иванова пишет об очень серьезных вещах так, как она одна из немногих умеет, – по-детективному увлекательно. О сдвигах в идеологических и эстетических трендах словесности, о создании и разрушении институций, о всходах и спадах свободы, о социальном и мировоззренческом писательском кучковании, о психологии власти и литературной политике, а попутно – о тиражах и экономике, друзьях и мужьях, премиях и спонсорах, библиотеках и домах творчества, столицах и провинции, России и загранице, ну и, конечно, – о книгах, любимых книгах.
Этот нелинейный роман-комментарий будет интересен не только жителям большой литературной деревни, но и всем-всем, кто и вправду любит чтение, – так называемым интеллигентам, которых тоже, казалось бы, похоронили (и феномена-то такого, по заверениям экспертов, больше нет). Однако же люди, влюбленные в культуру, остались. Им будет очень интересно узнать, с кого, к примеру, отлита бронзовая девочка с книжкой на станции метро «Площадь Революции». Как принято было расправляться с графоманами и какие жмурки и салки игрались с цензурой. Куда бегали выпить кофе студентки МГУ, как проходили закрытые кинопоказы. Как менялись личины и характеры литбонз.
Всяк портной, как говорится, на свой покрой. Кстати, о портных. Один из наиболее впечатливших пассажей – про Эдуарда Лимонова: «Он понятен был другим своим талантом – замечательно шил (по каким-то очень хорошим лекалам) брюки. Сшила у него и я – модные, черные – и проходила в них несколько сезонов. Потом я уже сидела в отделе поэзии «Знамени», и Лимонов в вышиванке, летом, ко мне приходил». Подумать только, сейчас такое и представить невозможно: лица те же, а репутации и биографии перемешались, завязались узлами. Диссиденты превратились в охранителей, рукопожатные в нерукопожатных – и наоборот. Вот этот шаг – от невозможного к возможному – литература преодолела семимильно. И прямо сейчас, в эту минуту, заносит ногу для следующего рывка. Но куда? Вперед или назад? Нащупывать ответ гораздо легче вместе с книгой «Такова литературная жизнь».
Татьяна Астафьева 
