Анастасия Корня
Директор ФСБ Николай Патрушев не смог объяснить сенаторам, почему у его подчиненных так плохо с арифметикой.
Фото Натальи Преображенской (НГ-фото)
– Алексей Валентинович, спикер Совета Федерации Сергей Миронов опровергает ваше сообщение об инициативах директора ФСБ Николая Патрушева на предмет усиления агентурной работы. Так все-таки что Патрушев предлагал?
═
– Патрушев говорил о том, что надо преодолеть негативный образ института негласного сотрудничества. И с этой целью создать художественные и документальные фильмы – обратиться, как он сказал, к нашей «интеллектуальной общественности» с просьбой создать нормальный положительный образ человека, сотрудничающего с органами. Зачем же отрицать, что об этом говорилось? Я не понимаю – чего тут стыдиться? И как можно пропагандировать негласных информаторов, если не обсуждать эту проблему в обществе?
А как без этого? В Швейцарии если человек выпил и сел за руль, то об этом тут же сообщат в полицию. Хозяин бара, в котором он выпивал, и сообщит. Потому что думает в первую очередь о безопасности тех, кто пьяному водителю на дороге встретится. Психология у людей другая. А мы выросли в стране, где миллионы людей прошли через зону. Мы же на психологии зоны и на блатных песнях воспитаны. Надо, наоборот, сказать: да, говорил, и это важнейшая задача сейчас. И надо всем объяснять, что это нужно делать. Надо людей приучить помогать.
═
– Остались ли после совещания вопросы, на которые не ответили главы силовых ведомств?
═
– Они очень подробно отвечали. Не было лимита времени. Сколько нужно, столько и отвечали на вопросы – некоторые сенаторы по три вопроса задавали. Сильнее всех вопрос задала Людмила Нарусова. Она сказала: вот вы утверждаете, что не готовились к штурму. С другой стороны, известно, что президент не собирался вести переговоров. Какой сценарий в таком случае вы предполагали? Что делать-то собирались? Патрушев ответил уклончиво: мол, мы собирались продолжать переговорный процесс, рассчитывая, что они отдадут детей. А почему, собственно, они должны были отдавать детей? Все равно непонятно. Откуда расчет, что Рошаль обеспечит успех переговоров? Почему вы не были готовы к штурму, когда вы должны были все время к нему готовиться...
═
– То есть вопросы без ответов в итоге все-таки остались?
═
– Дело в том, что докладчики выступали как представители ведомств. Каждый говорил о своих ведомственных проблемах. Но не было видения политического решения вопроса. Не было анализа. Не технологического – как террористы приехали, на каких машинах. А политического – что дальше делать в целом. О характере угрозы, внутренних взаимосвязях – насколько это проблема международная, насколько внутренняя – я не услышал. В чем заключаются политические проблемы урегулирования ситуации в Чеченской Республике. Каков политический облик Чечни. Или у нас будет ставка на Кадырова всегда? Все время будем говорить, что «мы с Кадыровым, а все остальные пусть отдыхают»? Ну вот они и отдыхают: зарабатывают деньги, кто как может – кто взрывами, кто еще чем. Эти вопросы – на них же надо ответ получить. И в целом – что такое «угроза с юга», почему это происходит? Они всегда это объясняли плохой социально-экономической обстановкой. Примитивное объяснение. Что, в Калуге она лучше? Но получился разговор ведомственный: «мы вот за это отвечаем, а вот за это не отвечаем». Вот МВД хочет контролировать оборот взрывчатых веществ невоенного назначения. Ну хорошо. А еще мы хотим учет и регистрацию граждан по всей стране. Прекрасно. Дальше что? Это же подразделения чего-то большого, а чего большого? Как глобально решать вопрос?
═
– Может быть, на «глобальном» уровне сенаторы сами что-то смогли предложить?
═
– Да нет, вопросы были в основном патетически-эмоционального характера. Или технологического. Нарусова, например, задала вопрос: почему вы так долго не могли подсчитать количество заложников? Западные журналисты уже через несколько часов цифры передали. «Ну вот, мы опрашивали людей, то да се, это не быстро». А чего там считать, 11 классов по 20 человек умножить на три буквы, плюс 80 учителей, плюс родители – уже больше тысячи человек, считается в уме.
═
– Выяснилось, кто именно руководил антитеррористической операцией?
═
– Выяснилось. Замглавы ФСБ Владимир Проничев. Но он в докладах участия не принимал.
═
– А зачем членам комиссии понадобилось лететь в Беслан?
═
– Ну, послушать людей-то надо – там же сотни очевидцев, участников. Как же туда не полететь? Тем более это люди кавказские: они расскажут, скрывать ничего не будут – что происходит, куда делись так называемые «пропавшие без вести». Были ли боевики, вырвавшиеся из окружения? Вчера нам твердо заявили, что таких не было. Но мне кажется, что не так все просто.
═
– Судя по распоряжениям Сергея Миронова, комиссия будет работать в обстановке строгой секретности. В какой мере широкая общественность может рассчитывать на то, что получит достоверную информацию о результатах парламентского расследования?
═
– Это зависит от людей. Мы по составу комиссии это увидим. Публичными могут быть только три представителя независимых фракций – «Родины», КПРФ и ЛДПР. «Единая Россия», конечно, ничего комментировать не будет.
═
– Однако вот Миронов уже высказался в том смысле, что вы не имели права выносить информацию с закрытого заседания. А членам комиссии от СФ вообще запрещено общаться с журналистами на эту тему без его санкции.
═
– Пусть он почитает регламенты: меня как депутата никто не может ограничить. К тому же я никакой военной тайны не выдал. Что, низкая зарплата в милиции и ФСБ – это государственный секрет? Законы, которые готовятся, – это что, секрет? Была информация закрытая, я ее и не озвучивал.
═
– То есть на депутатов можно рассчитывать?
═
– Можно рассчитывать на независимые фракции. Конечно, Совет Федерации молчит: там сидят либо отставные политики, либо коммерсанты, которых прижать – две секунды. Или с проверкой нагрянут, или старые дела вспомнят бывшему губернатору. Одна Нарусова имеет слово, по понятным причинам.
═
– Похоже, в состав комиссии вошли одни отставные спецслужбисты – смогут ли они адекватно оценить действия бывших коллег, не заботясь о «чести мундира»?
═
– Не смогут, это же ясно. В Совете Федерации много зависимых людей, у которых могут возникнуть проблемы, если они начнут неправильно себя вести. n
