Григорий Заславский
Мы их не знаем. И это может стать нашей большой проблемой.
Фото Артема Чернова (НГ-фото)
В минувшую субботу, так получилось, около девяти утра я спустился в метро. Сразу почувствовал себя неуютно: около четверти, а то и трети пассажиров составляли гастарбайтеры, может быть, киргизы, может быть, таджики. Без привычных оранжевых жилетов, в каких мы их встречаем по утрам около подъездов, одетые скромно, они «проводили свободное время». Разговаривали на своем языке. В их поведении вроде бы не было ничего вызывающего, не было наглости, порой присущей выходцам из других бывших советских республик, но в их множестве я вдруг почувствовал опасность.
Мы их не знаем. Выходя из подъезда каждое утро, я здороваюсь с дворником, раз в полгода отмечаю, что на месте вчерашнего дворника – новый человек. Через день и он начинает здороваться в ответ, поначалу несколько испуганно глядя из-под шапочки, надвинутой на глаза. Через несколько месяцев и его сменяет новый.
Когда приходит время расстаться с какими-то старыми рубашками или брюками, когда дети вырастают из одежды, я первым делом предлагаю эти вещи нашим рабочим по дому, они берут с благодарностью. Но когда однажды пришлось попросить одного из них помочь вынести старую стиральную машину, вежливый дворник попросил 500 рублей. Это было больше, чем я рассчитывал, и как-то слишком по-московски.
Мне кажется, никого сегодня особенно не волнует их чужеродность. Прежде все те, кто приезжал в Москву, спешили стать москвичами, и Москва, которую в отличие от Нью-Йорка никогда не называли плавильным котлом, ассимилировала приезжих довольно быстро. Евреи, татары, не говоря о других, в Москве становились русскими – по языку, по культуре.
В разговоре с Людмилой Швецовой, опубликованном в позавчерашнем номере «НГ», я не зря спросил ее об иностранных рабочих. Они приезжают в Москву (конечно, не только в Москву), живут рядом с нами, но не спешат, а может, и не хотят сливаться с толпой. «Понаехали в Москву» – привычное столичное чванство оборачивается сегодня вполне серьезной проблемой. Ее еще вроде и нет, проблемы-то, но, мне кажется, я чувствую, и не я один, что эти чужие люди копят энергию, в том числе энергию непонимания. Опасную энергию. В Париже это вылилось в массовые поджоги машин, в беспорядки┘
Кто-то скажет: не надо нагнетать. Нагнетать не надо. Но есть, как говорится, законы природы.
Судя по ответу Людмилы Швецовой, в Москве предчувствие этих проблем знакомо не только мне. Получается даже, что всех гастарбайтеров в Москве готовы подтянуть по русскому, есть и учителя для взрослых. Верю. Но, вероятно, этой идеальной системой охвачен еще не весь город – до нашей управы «Аэропорт» эти учителя со своими учебниками, мне кажется, еще не доехали.
Им мало платят – дворникам, рабочим, тем, кто приезжает из ближнего зарубежья убирать подъезды и чистить мусоропроводы. Но в этом году их было 300 тысяч, в следующем, благодаря кризису, будет меньше, но все равно – 200 тысяч.
С утра они работают, днем┘ хорошо, тоже работают. Что они делают вечером? Куда они спешили в субботу, когда я встретил некоторых из приезжих в метро?
Не так давно я разговаривал с выпускником мастерской Олега Кудряшова в ГИТИСе Ниязом Гаджиевым, он из Дагестана. Рядом за столиком сидели два студента из Туркмении, которые учатся сейчас на цирковом факультете. Неожиданно разговор вышел на гастарбайтеров. «Хорошо было бы открыть для них театр», – почти одновременно пришла нам в голову безумная мысль.
Трудно представить себе гастарбайтеров, выбирающих, куда им пойти – на Винзавод, где еще открыты выставки Третьей Московской биеннале современного искусства, или в Театр Станиславского, на премьеру спектакля Александра Галибина по пьесе Жироду «Троянской войны не будет». Трудно не потому, что во мне живет какое-то высокомерие, а потому что я уверен, они знают: это все – не для них. А нужно что-то сделать для них, потому что на лавочке вечером, когда они сидят около подъезда, ничего хорошего в голову не придет. Вечером у подъезда, когда работы нет, а утром ничего не ждет, кроме окурков у того же или другого подъезда┘ Надо быть очень образованным и высокоинтеллигентным человеком, чтобы в такой ситуации думать, например, об особенностях пиццикато в игре Ицхака Перлмана или о новом романе Пелевина.
Для этого надо хотя бы однажды услышать этого самого Перлмана или, если не его, – какого-то другого скрипача. А для этого нужно, чтобы гастарбайтеры знали, что в этом большом и неродном городе кто-то подумал об их свободном времени.
Нельзя оставлять без присмотра тех, кто, по сути, в большом городе чувствует себя как брошенный ребенок. Собираясь в стаи, брошенные дети радости, как известно, не приносят.
То есть если мы заботимся о спокойном будущем в Москве, мы должны сегодня подумать о досуге для гастарбайтеров. Забота о них – это забота и о себе. Театр для гастарбайтеров, что угодно еще – но что-то должно быть.
