Иван Родин.
Александр Коновалов дает новые возможности пострадавшим.
Фото РИА Новости
Модернизация уголовного законодательства продолжается. На этот раз власть обратилась к той проблеме, за невнимание к которой ее серьезно критикуют. Минюст разработал законопроект, усиливающий защиту граждан, пострадавших от преступников. Они получают больше прав в суде, а кроме того, возмещение нанесенного им вреда станет условием для смягчения наказания преступникам. Правда, здесь снова проявляется часто критикуемая тенденция – либерализация УК происходит прежде всего в интересах последних. Поскольку получается, что они вполне легально смогут от пострадавших откупиться.
Министерство юстиции России разместило на своем интернет-сайте проект закона о внесении изменений в ряд законодательных актов, направленных на усиление защиты прав граждан, пострадавших от преступлений.
С этой целью корректировке подвергаются около полутора десятков статей Уголовного, Уголовно-процессуального и Уголовно-исполнительного кодексов РФ.
Предполагается, что потерпевший и его представители получат больше прав в ходе судебного процесса. Например, в таком важном деле, как проведение экспертиз. Это, конечно, очень странно, но в нашей стране жертвы преступников в этом случае были в худшем положении, чем эти самые преступники и их адвокаты. В частности, те могли не просто узнать, что проводится какая-то экспертиза, а еще и задать в ходе нее собственные вопросы и даже настаивать на ее проведении в каком-либо другом месте. Конечно, окончательное решение все равно было за следствием или судом, но потерпевшие не имели даже этого. Теперь их уравняют в правах с обвиняемыми.
А еще в УПК записывается четкий срок, в течение которого физическое или юридическое лицо признается потерпевшим. На это следствию или суду дается всего пять дней. После чего гражданин, получивший данный статус, и по многим другим вопросам практически «приравнивается» к преступнику. То есть становится, по сути дела, третьей стороной процесса. И даже более того: ему дается право знакомиться с материалами закрытых уголовных дел. Напомним, что очень часто потерпевшие так и не могут узнать, почему же их «обидчикам» удается избегнуть наказания. Правда, член Общественной палаты РФ, адвокат Генри Резник не слишком одобрительно отозвался о минюстовских новациях: «Я не думаю, что потерпевшая сторона должна полновесно участвовать в том числе и в назначении экспертизы». По словам Резника, ведь обвиняемый и его адвокаты в этом случае используют право на защиту. А потерпевшему ее предоставляет прежде всего государство, которое в виде следствия и прокуратуры и выступает в процессе второй стороной.
В поправках Минюста, кстати, усиливаются еще и меры безопасности для потерпевших. Теперь, если в том будет необходимость, анонимность жертвы преступления будет обеспечиваться более полно. К примеру, персональные данные такого гражданина могут храниться отдельно от всех материалов уголовного дела. А сам он может фигурировать в них исключительно под псевдонимом. Кроме того, возмещение вреда пострадавшему становится одним из главных условий для преступника в осуществлении его надежд на условно-досрочное освобождение или замену части срока более мягким наказанием. А для отсидевших – на просьбу о досрочном снятии судимости. В УК РФ, в частности, появляется норма о том, что осужденный должен или полностью возместить вред в том размере, который установлен судом, или выплатить хотя бы больше половины назначенной компенсации. Только после этого и может пойти речь об УДО и прочих поблажках.
Напомним, что это первое за последние несколько лет ужесточение отношения государства к преступникам. Потому что до сих пор уголовное законодательство для них только усиленно либерализировалось. Впрочем, тот же Резник уверен, что такая либерализация и для потерпевших совсем не вредна. «Дело в том, что зачастую публичные интересы и интересы пострадавших в том или ином процессе отличаются». Потому что государство чаще всего хочет просто посадить преступника, а потерпевшему от него гражданину это в общем-то и не нужно. Для него гораздо интереснее, отмечает эксперт, чтобы тот платил ему положенное, что на свободе сделать тому, конечно, проще и быстрее. А суды идут навстречу такому интересу потерпевшего не слишком часто, опасаясь обвинений в коррупционных причинах мягкого приговора. Но теперь им будет проще принимать решения как раз в пользу граждан, рассчитывающих на возмещение причиненного ущерба и вреда.
«Установление указанного условия станет для осужденного стимулом его трудовой деятельности и совершения иных действий, направленных на возмещение потерпевшему вреда, причиненного преступлением» – вот так объясняется в пояснительной записке к минюстовскому проекту предложение завязать УДО и исполнение преступником денежных обязательств перед жертвой. Правда, настораживает фраза «иные действия». Вполне возможно, что под ней скрывается практически легализация откупа перед пострадавшими. Не секрет, что многие преступления, не связанные с насилием, а экономические – особенно, и существуют-то лишь тогда, когда есть заявления пострадавших. И быстрая передача денег, причем, возможно, и в меньшем объеме, чем можно было бы получить через суд, станет для следствия нормальным поводом для прекращения дел. Так что публичный интерес – наказать попавшихся для того, чтобы другим было неповадно, действительно, как предупреждает Генри Резник, может вступить в резкое противоречие с частным.
