Олег Никифоров Недавний ежегодный отчет Международного энергетического агентства (МЭА) «Перспективы развития мировой энергетики» обильно цитировался в России экспертами и СМИ. Правда, их внимание привлек только один его аспект – возможный рост цен на нефть. Об одном из выводов доклада, что «цены на нефть останутся в ближайшие годы на высоком уровне и, возможно, даже резко вырастут», не сказал только ленивый. Особый восторг вызывала цифра ожидаемого скачка цен в скором будущем до уровня 150 долл. за баррель.
На основное положение доклада МЭА, что увеличение использования ископаемого топлива может привести к необратимым изменениям климата, у нас пока особого внимания не обращают. Позиция понятная ввиду сырьевой направленности российской экономики, но вряд ли оправданная. Однако если исходить из прогнозов, то России грозит в скором времени оказаться в роли буриданова осла. Напомним читателям эту притчу.
Буриданов осел (лат. Asinus Buridani inter duo prata – буриданов осел между двух лужаек) – философский парадокс, названный по имени Жана Буридана. В нем поставлен вопрос: как осел, которому предоставлены два одинаково соблазнительных угощения, может все-таки рационально сделать выбор? С точки зрения Буридана, человек, столкнувшись с выбором, должен выбирать в сторону большего добра. Однако версия Лейбница утверждает, осел обязательно помрет от голода, поскольку не сможет сделать выбор.
Дело в том, что, согласно этому докладу МЭА, человечество в ближайшей перспективе ждет не только неукротимый рост цен на нефть (правда, при условии недофинансирования поиска углеводородов), но и, самое главное, глобальное потепление. Поэтому в докладе МЭА правительства во всем мире призываются срочно заняться энергоэффективностью и снизить выбросы углекислого газа в атмосферу. Главный экономист МЭА Фатих Бирол, выступая в Лондоне 9 ноября на презентации доклада World Energy Outlook 2011, потребовал от правительств всех стран мира прекратить вкладывать деньги в ископаемые энергоносители и всерьез заняться повышением энергоэффективности, глобальные показатели которой ухудшаются второй год подряд.
В представленном докладе МЭА указывается, что, даже если все государства выполнят взятые на себя до сих пор обязательства, потепление составит порядка 3,5 градуса. Если же договоренности будут нарушены, то средние температуры на Земле могут возрасти по сравнению с доиндустриальной эпохой на 6 градусов. Вряд ли при этом нам стоит рассчитывать на то, что в средней полосе России начнут выращивать бананы. Скорее россиянам придется считаться с экстремальной жарой летом, наводнениями и штормами в межсезонье и суровыми зимами.
Мы не знаем еще, что произойдет с тундрой и поселениями на вечной мерзлоте. Глобальное потепление может превратить эту территорию в непроходимые болота. А это 35 млн. кв. км. Конечно, в эту зону входит не только Сибирь, но и ряд других регионов: север Аляски, Канады, Европы, Азии, острова Северного Ледовитого океана. Но от этого легче не становится.
Россия оказывается в сложном положении. С одной стороны, Москва не может отказаться от добычи и продажи на мировом рынке нефти и газа, поскольку наш бюджет, или, правильнее сказать, значительная его часть, держится на углеводородах. В федеральный бюджет попадает до 90% нефтяных доходов. А их удельный вес колеблется в районе 50-процентной отметки федерального бюджета, нередко переходя ее. (В 2010 году было больше половины.) Кстати, подобное явление характерно не только для России, но и для стран, живущих за счет продажи углеводородов: и Азербайджана, и Туркменистана, и Ирана. Причем в некоторых из них подобный показатель еще выше, как, например, в Саудовской Аравии.
Поэтому нам, как и подобным экономикам других стран, приходится вкладывать значительные финансовые средства в освоение все новых и новых месторождений. В России они уже находятся либо в труднодоступных местах, на шельфах морей и океанов, либо в зоне вечной мерзлоты. А это требует дополнительных инвестиций. Напомню, что премьер-министр Владимир Путин полагает, что Россия должна в ближайшие годы сохранить уровень добычи нефти, достигнутый в 2010 году. А он составил тогда 505 млн. тонн. Идеалом для премьера является такой объем добычи, который покрывает и внутренние, и экспортные потребности.
С другой стороны, в России в прошлом году была принята программа по повышению уровня энергоэффективности. Согласно программе, к 2020 году энергоемкость ВВП должна снизиться на 13,5%. На это планируется потратить 70 млрд. руб. из федерального бюджета, 625 млрд. – из средств местных бюджетов, 8,8 трлн. руб. – из внебюджетных источников. Мы ожидаем благодаря решению поставленных задач сэкономить 1,1 млрд. тонн условного топлива, 330 млрд. куб. м газа, 630 млрд. кВт-ч электроэнергии и 17 млн. тонн нефтепродуктов.
Для России быть в позиции буриданова осла означает сделать правильный выбор между углеводородами и энергоэффективностью. И выбор сделан – в программе говорится, что все сэкономленные углеводороды будут направлены на┘ экспорт. Другими словами, большее добро мы понимаем по своему, по-российски. Конечно, в таком случае берут сомнения, спасет ли мир такое решение от глобального потепления.
Пока мы далеки от такого подхода и склонны спасать только себя. Одним словом, нужна иная ментальность и соответственно другой выбор. Но можем ли мы себе его позволить?
