Екатерина Трифонова  |
| Вячеслава Лебедева попросят разъяснить антиэкстремистские статьи. Фото с официального сайта Верховного суда РФ |
В России укрепляется тренд на ограничение свободы слова в Интернете, подаваемый как преследование экстремистских проявлений. Под ними понимается реакция пользователей на какие-то события или мнения – в том числе лайки и репосты в соцсетях. Правозащитники намерены добиваться корректировки соответствующих статей Уголовного кодекса (УК) в сторону их большей определенности. Планируется и обращение в Верховный суд (ВС).
Эксперты утверждают, что россиян действительно стали больше привлекать к уголовной ответственности за лайки и репосты. Проблема в том, что в законодательстве нет четких критериев оценки на экстремизм высказываний в Сети. Такая правовая неопределенность грозит массовыми посадками. Напомним, что эта тема должна занять свое место в начавшейся избирательной кампании. Например, ее на вооружение берут «Яблоко» и Партия роста (ПР).
По словам интернет-омбудсмена Дмитрия Мариничева, который уже выдвинут ПР кандидатом в Госдуму, в последние годы увеличивается количество наказанных за сетевой экстремизм. «Умножается как число уголовных приговоров за высказывания в Рунете, так и административных наказаний разного рода», – заявил он «НГ». Также стремительно растет количество блокировок интернет-ресурсов и требований удалить тот или иной контент.
Лидер ПР Борис Титов вообще убежден, что атаки на Интернет вроде «закона Яровой» продолжатся: «Последствия будут не только экономическими, дойдет и до серьезного ограничения гражданских и политических прав». Эксперты, собранные под эгидой этой партии, решили, что пора выдвигать власти альтернативные предложения, а иначе о свободе слова в Сети можно будет скоро забыть.
Например, уже есть некая концепция «запрета запретов». Речь идет о создании системы общественной оценки тех законов, которые воздействуют на свободы людей и права человека. То есть каждая инициатива, хотя бы в чем-то их ограничивающая, должна проходить через дискуссию в обществе. Первым поставить на обсуждение предполагается как раз антитеррористический пакет депутата Госдумы Ирины Яровой.
В прошлом году, по данным информационно-аналитического центра «Сова», за онлайн-высказывания, признанные экстремистскими, было вынесено порядка 194 приговоров, в 2014-м их было 138. Быстро выросло и число осужденных к реальному лишению свободы за «интернет-экстремизм» – с 18 до 43. Из них 16 человек получили срок только за свои слова – без отягчающих обстоятельств и приговора по совокупности.
Социолог Игорь Эйдман, двоюродный брат убитого оппозиционера Бориса Немцова, так прокомментировал эту статистику в Facebook: «В России теперь «за политику» судят чаще, чем при Брежневе. А динамику роста числа приговоров даже невозможно сравнить».
У многих экстремистских статей, подчеркивают эксперты, размыты диспозиции, а значит, под них легко можно подвести почти всякое резкое высказывание. А такие действия, как лайки и репосты в соцсетях, с точки зрения закона вообще сложно трактовать.
Напомним, что самой распространенной статьей УК, по которой привлекают к ответственности, стала 282-я – «возбуждение ненависти и вражды», за ней идет 280-я – «призывы к экстремистской деятельности».
Именно по правоприменительной практике этих статей и решено обратиться в ВС для получения разъяснений. Как пояснил юрист Анатолий Семенов, по данной категории дел явно нужен более четкий материальный состав – например, привлекать людей к ответственности лишь тогда, когда от их слов и заметок для кого-то наступил конкретный ущерб. Эксперт в связи с этим напомнил: председатель ВС РФ Вячеслав Лебедев неоднократно указывал судьям, что «наличие преступного умысла необходимо доказывать».
Директор информационно-аналитического центра «Сова» Александр Верховский рекомендовал обратить внимание на шанхайскую конвенцию «О борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом». В ней понятие экстремизма увязывается с насильственными действиями. Верховский также привел такое доказательство популярности у силовиков дел об экстремизме в Интернете как рост запросов на госзакупку программного обеспечения для мониторинга соцсетей.
