Сага о шлюзовании

Такими ряжами на Беломорканале укрепляют берега.
Фото автора

Тесную каютку с двухъярусной кроватью в трюме теплохода «Г.В.Плеханов» наполняет спокойно-размеренный гипнотический голос из радиоприемника. Это наш щуплый пожилой экскурсовод с черными бровями, словно припорошенными снегом, забравшись в трансляционную будку и, известное дело, подстраховавшись историческим справочником, начинает нудно вещать о новостях четвертого дня речного круиза Москва–Соловки. Пожалуй, никто и ничто не собьет наработанного шаблона и не смутит тренированной годами экскурсоводской нирваны. Ну и пусть.

Ночью, покинув чистые воды могучей Онеги (кстати, название озера в переводе с финского означает «большое»), мы вступили на территорию знаменитого Беломорканала. Кстати, еще в самом начале плавания пришла мысль о вторичности людского восприятия мира. Сначала узнаем стиральный порошок, потом цветок. Сначала розово-голубая картинка с пачки папирос, а только потом – водный путь, соединяющий Онегу с Белым морем.

Часов в пять утра нас разбудил мощный удар, сопровождаемый скрипом и треском, как будто снесло кусок обшивки. Страшновато. Открыв тяжелую створку иллюминатора – на озерах ее заставляют задраивать, чтобы волна не плеснула, – видим перед глазами темные выщербленные, словно разбомбленные стены. Плеск воды, гулкий стук капель – полное ощущение пещеры, только сталактитов не хватает. Оказалось, мы вошли уже в третий шлюз, а в Беломорканале, не в пример каналу имени Москвы, гидросооружения глубоки и узки. Вот и не вписался теплоход в шлюзовую камеру. «Мадам, вы паркуетесь на слух?» – острили пассажиры фразой из анекдота. Впрочем, они уже ничему не удивлялись после случая в Петрозаводске, когда в отсутствие всяческого шторма команда швартовала теплоход в течение часа, шокируя видавших виды местных гидов.

Зевая, в семь утра народ вылез на верхнюю кормовую палубу, ибо наш седой теплоходный пастырь еще с вечера обещал нам первое чудо Беломорканала – Повенецкую лестницу шлюзов. Она становится видна за счет того, что судно поднимают примерно на 20 метров. Увы, определение «лестница» в данном случае оказывается слишком громким: наблюдающим виден всего один шлюз. Зато воображение поражает раскинувшееся позади него Онежское озеро. А еще – строгая красота карельской природы. Протирая заспанные глаза, мы понимаем: пейзаж сильно изменился. Вместо волжских стройных сосен и высоких глинисто-песчаных берегов – невысокие нежно-зеленые березки, под ними огромные валуны, покрытые мхом, небольшие уютные затоны. А вода за бортом красноватого оттенка, который ей придают почвы торфяных болот. В этом кровавом колере можно усмотреть страшную метафору, связанную с трагическими фактами из истории.

Постройку Беломорканала задумали еще в XIX веке. Он сокращал водный путь между Балтийским и Белым морями почти на 4000 километров. Однако царское правительство не шло на эту авантюру из-за боязни колоссальных денежных трат. Только в 1930 году СССР привел в исполнение этот прожект, решив экономический вопрос жестко, по-сталински. В строительстве канала впервые применили труд заключенных, в основном из Соловецкого лагеря особого назначения. Для сокращения затрат Генрих Ягода приказал не использовать запланированные экскаваторы. Постройку ударно завершили за 20 месяцев, а из участвовавших в строительстве 280 тыс. зеков погибло около трети. Недалеко от одного из шлюзов – гранитная плита «Заключенным БелБалтЛага – строителям канала. 1931–1941 годы. Мы помним о вас», православный и католический кресты с табличкой «Жертвам политических репрессий». Есть и еще один памятник – возведенная в 2003 году церковь из железа и бетона.

Серое небо, ветер и дождь. Даже в таком освещении широкие карельские озера, по которым идет канал, смотрятся величественно. Выг-озеро, Матко-озеро, Вол-озеро... Изредка пейзаж оживляют длинные островки, за которыми длится подернутое моросью водное пространство. В воде вдоль берегов – множество бревенчатых срубов, набитых валунами. Такие срубы называют ряжами. Они издавна применялись на русском Севере. Каменистая, скальная почва не позволяла вбивать сваи и вкапывать телеграфные столбы. Зато, зажатые валунами и стиснутые деревянным срубом, они прекрасно крепились в ряжах. Еще они защищали берега от подмыва. Многие из этих срубов изрядно прогнили. Еще бы, ведь их возраст – более семи десятков лет!

Примечательно также было то, что за сутки плавания по Беломорканалу нам встретились всего один катер и одна баржа. В разгар лета! Возможно, это связано с реконструкцией канала. Натянув на себя все теплые вещи, какие только были в чемодане (эх, шерстяной свитер нужно было взять!), замотавшись в одеяла, можно устроиться на корме с книгой, с завистью поглядывая на снующих вокруг счастливых владельцев фотокамер. Ведь наш фотоаппарат на самом интересном месте приказал долго жить. Есть в этом некий сакральный смысл: не копировать, а просто созерцать, дабы увиденное осталось при тебе, отпечатавшись на снимках памяти.

Всего на Беломорканале 19 шлюзов, и путешествовать по ним любопытно. Вдоль камер деловито разгуливают не охранники, а охранницы с автоматами. Кое-где, подобно доисторическим животным, застыли проржавевшие краны и экскаваторы. На шлюзе № 6 теплоход резво встречает и провожает симпатичная дворняжка Люська, белая, с черным симметричным пятном на лбу. Кормящая мать. Отъевшиеся в круизе пассажиры охотно кидают ей свои запасы – от пирожков с черникой до копченой колбасы. На шлюзах № 7 и № 8, которые называют Хлебосольные, ситуация диаметрально меняется. Теперь уже местные жители на специальных самодельных лопатах, где предусмотрен кармашек для денег, подносят народу копченых лещей, судаков и сигов, чернику и морошку, пиво и сладкие карельские настойки. После этого, проходя по палубе, можно услышать предложения: «А не хотите ли ерша с лещом?» А еще на канале сохранилась уникальная вещь – камера шлюза № 11, сделанная из дерева. Это одна из последних деревянных камер в России, которая, правду сказать, нуждается в капитальном ремонте. Доски во многих местах прогнили и отвалились, через них ручьями хлещет вода. Потянувшись, отрываю от стены камеры мокрую и занозистую щепу. Это вам не ложки, куколки и матрешки, – настоящий эндемик, эксклюзивный сувенир с Беломорканала...