Лики сирийской Ривьеры

Как бы ни были строги религиозные предписания, человеческие эмоции находят свой выход.
Фото Ники Аршакуни

Узнав о вертолетной атаке американцев на сирийскую деревню, сразу подумал, что, случись это происшествие несколькими днями ранее, и я мог бы стать его свидетелем. Мы тогда мчались по пустыне на восток. Мелькали указатели «Ирак», «Багдад» и другие неизвестные названия арабских населенных пунктов. По сторонам неосвещенного шоссе ни зги не видно. И мы пропустили поворот на дорогу, которая вела во вполне мирный сирийский город. Когда расстояние до иракской границы, судя по указателям, сократилось до критической величины, забеспокоился даже наш шофер.

Вот и сейчас какой-то холодок пробегает по спине, когда представляю себе, как мы могли под покровом ночи проскочить границу и оказаться в руках террористов, американских десантников или могли быть похищенными людьми «Аль-Каиды». Сирийско-иракская граница не просто разделяет два государства, а две Вселенные – хаоса и порядка. Сирия уже испытала нашествие беженцев из соседнего государства, объятого войной. Иракцев можно увидеть повсюду в сирийских городах: на улицах, базарах, в банках. Они выделяются своей нервозностью.

Сирийцы же сдержанны. Вдоль шоссейных дорог возвышаются монументы и растяжки, напоминающие, что страна находится под неусыпным контролем партии БААС и президентской династии. Этот контроль железным обручем держит общество, очень разноликое и разнородное по своей структуре. В Сирии не счесть религиозных и национальных общин. Здесь живут христиане и мусульмане, шииты и сунниты, арабы и курды. Каждая из общин, в свою очередь, состоит из представителей различных Церквей, учений, религиозных течений. Встречаются и совсем экзотические. Например, алавиты, почти обожествляющие праведного халифа Али, хотя мусульмане отрицательно относятся к малейшим проявлениям многобожества. Все общины имеют возможность демонстрировать свою идентичность. Иначе и быть не может в наше время, когда в мире отмечается всплеск религиозности, особенно на Востоке.

Проявление этой тенденции в Сирии очень заметно. Наиболее зримое воплощение ее – женщины в традиционной мусульманской одежде. Здесь можно обнаружить все степени ортодоксальности мусульманок, от закрытых веселенькими головными платками до закутанных в глухие черные одежды. Как мне сообщили, тот или иной выбор одежды мусульманка делает исходя из собственных убеждений, а не требований религиозной группы, к которой она принадлежит. Часто можно увидеть вместе подруг или родственниц, одна из которых щеголяет в парандже, а другая – простоволоса.

Во время поездки мне не раз выпадала возможность наблюдать за повседневной жизнью этих загадочных дочерей Востока. Ужинаю в одном из придорожных кафе. Вдруг кусок застревает в горле. Почти физически ощущаю тоскливый взгляд женщины за соседним столиком. Нижняя часть ее лица закрыта плотной тканью. Такой способ закрываться от посторонних взглядов в мусульманском мире называют «никаб». Только печально блестят черные глаза из-за узкой щелочки головного убора. Напротив сидит муж, деловито уплетая кебаб. Бедной жене, видимо, еще долго терпеть до дома, где можно будет открыть лицо и спокойно поесть.

Но есть и более радикальные приверженки женского целомудрия. По улицам ходят закутанные, словно в траурные одеяния, матроны, чье лицо полностью занавешено тканью. Частенько грешным делом кажется, что они идут задом наперед, настолько непонятно, где лицо, а где затылок. Хотя «вуаль» при ближайшем рассмотрении оказывается полупрозрачной, но сквозь ее флер мусульманки и днем и ночью видят мир, как в сумерках.

Одну такую женщину я наблюдал довольно долго. В жаркий полдень на ее руках были черные перчатки. Она берет ребенка на руки – а рук не видно, как будто пустые рукава. Садится в «позу мыслителя»: невидимый кулак подпирает невидимый подбородок. Рядом копошатся многочисленные ребятишки, вокруг ходят и стоят другие фигуры без лиц в черных глухих балахонах, и удивительно, каким образом детям удается безошибочно узнавать своих обезличенных матерей.

Однако чем дальше мы удаляемся от центральных и восточных районов страны, тем более заметно влияние вольного левантийства. Приморская Латакия – возможно, самый европейский город в Сирии. По улицам и бульварам здесь ходят девушки в облегающих джинсах и футболках. Видимо, именно поэтому среди сирийских мужчин считается, что в Латакии живут наиболее красивые сирийки.

Самая вестернизированная улица в городе носит название «Аль-Американа». Курьезно, если учесть традиционный и вполне искренний антиамериканизм сирийского общества. В городе, населенном преимущественно мусульманами-шиитами, Аль-Американа – средоточие христиан. Здесь расположено греко-католическое архиепископство. Мимо массивных ворот с крестами прогуливаются по узким тротуарам семьи в европейской одежде. Вместо традиционных арабских закусочных, коих неисчислимое количество на мусульманских улицах сирийских городов, здесь яркие неоновые вывески приглашают отведать пиццу и гамбургеры. Можно в христианском квартале найти магазин или кафе, где продают алкоголь. Но значительно реже, чем в соседнем Ливане.

Причудливый сплав светского и религиозного в разноликой Латакии иногда рождает курьезные явления. В одном из магазинов модной западной одежды увидел необычно одетую девушку-продавщицу. Голова ее была туго затянута в хиджаб, а ниже подбородка – совершенно немусульманский вид. Шея плотно укутана, а плечи и глубокое декольте доступны для нескромных взглядов. Судя по всему, для этой молодой сирийки важны не столько религиозные предписания, сколько демонстрация своей принадлежности к определенной общине. Что-то вроде крестика на шее у христиан. К слову сказать, и нательные кресты местные христиане предпочитают заметные, на массивных золотых цепях.

На пляже в Латакии мне представился случай наблюдать, как мусульмане с их запретами на обнажение тела решают деликатный вопрос морских купаний. Может быть, уже сезон закончился или сирийская Ривьера все еще terra inсognita для европейцев, не говоря уже о россиянах (несмотря на изумительные природные условия), но отель, в котором я остановился, был заполнен почти исключительно местными отдыхающими. На пляже расположилась многодетная арабская семья. Мать, гордо отвернувшись от моря, сидит на скамеечке и покуривает кальян. Отец в это время купается с детьми. Среди детей дочь-подросток. Она в хиджабе и глухом спортивном костюме. На мокрую ткань налип песок, девочка ежится от свежего октябрьского ветерка, однако весело носится с братьями. Видно, что привыкла. Вот группа женщин вышла из отеля, направляется к воде. Те, что помоложе, – в облегающих спортивных костюмах, но их матери так в своих балахонах и заходят в море. Тем не менее ортодоксальные мусульманки спокойно располагаются на пляже по соседству с соотечественницами в купальниках.

Так в Сирии встречаются традиция и современность, религиозное и светское начала, Восток и Запад. Людское море волнуется, но не выходит из берегов. Все это многообразие сливается в пестрый ковер левантийской жизни под покровом трехцветного флага Сирийской Арабской Республики. В Дамаске все спокойно, над Сирией безоблачное небо!