Наталия Григорьева  |
| Фильм «Елки» – это «салат»
на Новый год к столу кинозрителя, считает режиссер. Фото РИА Новости |
В российский прокат выходят «Елки 5» – очередная часть новогодней франшизы с Иваном Ургантом и Сергеем Светлаковым. Кинообозреватель «НГ» Наталия ГРИГОРЬЕВА поговорила с режиссером и продюсером проекта Тимуром БЕКМАМБЕТОВЫМ о том, почему «Елки» стали фильмом-традицией, о самоцезуре в кино и о том, как российскому кинематографу выжить в условиях свободного рынка.
– Почему появились «Елки 5»? Почему вы решили продолжить этот проект?
– В прошлом году, когда выходил фильм «Самый лучший день», мы опрашивали зрителей перед сеансами: «На какой фильм вы идете?» И многие неожиданно отвечали: «На «Елки». Тогда мы и поняли, что совершаем ошибку: нельзя прерывать традицию, которая сложилась. И решили продолжать нарезать этот «салат» каждый Новый год к столу кинозрителя.
– После двух в каком-то смысле экспериментальных частей – «Елки лохматые» и «Елки 1914» – вы снова вернулись к традиционному формату «Елок», такому, какой был в первых трех фильмах. Это обусловлено запросом все той же публики, окупаемостью или чем-то еще?
– Как любая творческая команда, мы, конечно, экспериментируем, пробуем разные новые формы, чтобы найти и снять тот единственный фильм-событие, которого люди ждут. И из разговоров со зрителями мы поняли, что не надо особенно мудрить. Как в случае с любым ритуалом, самое главное – ничего не менять. Или стараться менять как можно меньше. Люди идут смотреть «Елки», потому что хотя их обязательно удивят каким-то образом, но все равно они знают, чего ждать. Можно присвоить «Елкам» титр – «фильм-традиция».
Тем не менее «Елки 5», как мне кажется, подводят некий итог: тут и теория шести рукопожатий, и бумеранг добра, и история про животных. Все, что уже так или иначе было в предыдущих фильмах.
Мы все время искали ответ на вопрос «Что же нас всех связывает?». Каждый раз нужно было придумать для фильма некий социальный аттракцион. И шесть рукопожатий, и бумеранг добра – это некие «заманушки», через которые мы ищем логическое объяснение происходящего на экране. Но все проще: сам праздник является тем уникальным событием, которое нас связывает и делает лучше. И не только нас – жителей одной страны. В «Елках 5» есть новелла, снятая в космосе. Но это тоже наша страна. В космос летают наши люди. Они там на работе, дома жены скучают. И из разговоров с космонавтами, которые рассказали про то, как они проводят Новый год вдали от семьи, родилась идея этой документальной новеллы. С реальным космонавтом, который, прочитав сценарий, согласился сыграть.
– Не было идеи вывести «Елки» не на орбиту, а на международный уровень? Сделать фильм не только для России? И насколько успешной может быть такая история?
– Скорее всего нам нужно продолжать рассказывать о себе, о своей многонациональной и мультикультурной стране и постараться сделать так, чтобы в наш Новый год влюбились люди со всего мира. Это и будет начало международной истории «Елок» – российского фильма, который будут смотреть люди всех стран мира и праздновать вместе с нами наш Новый год.
– Насколько российскому кино сейчас вообще нужен международный рынок?
– Я думаю, что для нас это единственный путь. От глобализации никуда не деться, хотим мы того или нет. И это не зависит от политической ситуации, от открытости или закрытости каких-то стран. Стратегически у цивилизации нет другого выхода, синтез культур и многоголосье неизбежны – в том числе и в кинематографе. И то, сколько мы можем дать другим, как мы можем влиять на людей вокруг, – это и есть залог нашей безопасности, стабильности и вообще осмысленности нашего существования.
– Это способно подтолкнуть внутренний рынок российского кино?
– А так и происходит. Просто не столь быстро, как хотелось бы. Должно, наверное, смениться поколение – мы не те, кто в состоянии это сделать. Но молодые кинематографисты, с которыми я сотрудничаю, уже идут этим путем. Илья Найшуллер – режиссер, который стал событием в мировом кинематографе. Он, может быть, еще до конца не реализовал свои возможности, но его уже все знают. За ним будущее. И таких, как он, много. Я уверен, что наши кинематографисты дадут фору всем остальным в ближайшие максимум пять лет.
– Не помешают ли им внутренние ограничения, в том числе со стороны государства? Если такие ограничения, например, цензура, вообще существуют.
– Цензуры в кинематографе у нас нет – кроме возрастных ограничений и самоцензуры. Ведь не скажешь, что, например, фильм «Горько!» не смог найти своего зрителя, потому что кому-то показалось, что нельзя изображать наших людей такими. Те, кто так думал, оказались в меньшинстве, фильм вышел и стал событием. Хотя я разделяю опасения по поводу того, что может наступить момент, когда возникнет эта проблема. Но пока, к счастью, каждый снимает то, что хочет. Я высоко ценю свободу выбора человека, важнее, наверное, вообще ничего нет.
Но то, что фильмы, критикующие нашу действительность, делающие акцент на социальных проблемах, не находят аудиторию, – факт. И это связано не с цензурой, а то ли с тем, что авторы не в состоянии высказаться так, чтобы это было близко людям, то ли с тем, что зритель воспринимает кино лишь как развлечение. Он выбирает развлекательные фильмы, но при этом остроумные и с правильными моральными установками. В этом, кстати, секрет американского кино – в нем, как правило, побеждает добро, побеждает все та же свобода выбора, чувство ответственности перед обществом.
– То есть стоит поучиться у американского кино? И реально ли вообще перенять этот опыт? Или у нас все-таки свой путь, и нужно с этим смириться?
– Дело не в том, чтобы чему-то учиться у американского кино – оно тут ни при чем. А в том, чтобы существовать по законам свободного рынка. Рассказывать публике о том, как безвыходно ее положение, безответственно. Возникает вопрос: зачем? Да, человек согласен послушать чью-то исповедь, но платить за это не готов. Народ обладает душой, и как только появляется произведение, сделанное с любовью, дающее людям идею, мечту, понимание, перспективу, – они готовы платить за такой фильм деньги. Поэтому в условиях свободного рынка успешными оказываются фильмы, которые находят отклик. И с этого начинается кино.
